Академия русской современной словесности (АРСС) объявила о своих предпочтениях -- новыми лауреатами премии имени Аполлона Григорьева стали Александр Кабаков (роман «Все поправимо» -- М., «Вагриус»), Анатолий Королев («Быть Босхом. Роман с биографией» -- «Знамя», №2) и Лев Лосев («Как я сказал. Шестая книга стихотворений» -- СПб., «Пушкинский фонд»). Жюри во главе с Леонидом Бахновым (Александр Архангельский, Андрей Зорин, Лазарь Лазарев, Михаил Эпштейн) работало со списком из 22 позиций, куда входили четырнадцать романов и повестей, два цикла рассказов, пять поэтических сборников (один из них существует пока в виде трех журнальных публикаций) и одна книга эссеистики. Премия вручается в восьмой раз, но эта некруглая дата имеет для АРСС особое значение: каждый год жюри выявлялось жребием, исполнившие судейскую миссию критики-эксперты из дальнейших жеребьевок исключались, вынесшая 25 января свой вердикт пятерка судей стала последней -- теперь все члены АРСС прошли сквозь это прихотливое испытание. Как сложится дальнейшая судьба премии, пока не знает никто -- финиш может оказаться промежуточным, а может и окончательным, но в любом случае символическая значимость решения жюри несколько выше, чем в прошлые годы.

Помня, что идеальных решений не бывает, должно признать: судьи сделали свое дело корректно, учитывая не только свои предпочтения, но и те «веяния», что ощутимы сейчас в литераторском сообществе. Все три лауреата -- писатели достойные, а их премированные работы никак не назовешь проходными или случайными. Выбор жюри должен обрадовать и многих (конечно, не всех) членов АРСС, и иных ценителей словесности. Не думаю, что он может вызвать резкое отторжение у кого-либо из здравомыслящих литераторов и читателей. Компромисс выстроен умно и достойно. Дальше начинаются неизбежные «но».

Романы Кабакова и Королева номинировались на премию «Букер -- Открытая Россия», но в ее шорт-лист не вошли, хотя, судя по слухам, были к тому близки. Похоже, эта неудача способствовала их успеху на «аполлонгригорьевском» ристалище. Равно как неуспеху на этом поприще букеровских финалистов -- как Алексея Слаповского, чей роман «Качество жизни» был на «григорьевку» выдвинут, так и Анатолия Курчаткина («Солнце сияло») и Олега Зайончковского («Сергеев и городок»), о которых члены АРСС словно забыли. Возможно, сочтя их «уже награжденными». Вообще «забывчивость» номинаторов в который раз усложняют работу жюри и ослабляют эффект выбора. В этот раз, кроме упомянутых работ Зайончковского и Курчаткина, за кадром остались книги стихов Владимира Салимона («Опрокинутое небо») и Александра Тимофеевского («Сто восьмистиший и наивный Гамлет»), повести Евгения Шкловского («Лапландия») и Александра Хургина («Сухой фонтан»), «Участок» Слаповского, рассказы Бориса Екимова, Бориса Иванова и Сергея Солоуха, заслуженно вошедшие в шорт-лист «казаковки»... Между тем вручаемой за шедевр года «григорьевке», казалось бы, на роду написано пересекаться с премиями «жанровыми». Но нет. Члены АРСС предпочитают «компенсационные» выдвижения. Или игру «мы ищем таланты». Или лоббистские ходы. Не называю имен (писатели не должны страдать из-за медвежьего усердия своих доброхотов), но по крайней мере семь кандидатов не имели и тени шанса на победу. (Написав сперва «на мой взгляд», снимаю мнимую оговорку. В том-то и дело, что не только на «мой» -- иные номинаторы сами не верят в успех своих протеже и решают при выдвижении совсем другие задачи.) Как не имели их и еще два соискателя -- удостоенные ранее «аполлонгригорьевских» лавров Леонид Зорин (ныне номинировалась «Сансара») и Виктор Пелевин (со «Священной книгой оборотня»). Да, устав допускает повторное награждение, но есть ведь еще и здравый смысл, подсказывающий: на такой короткой дистанции, как восемь лет, вряд ли кто-то на такой шаг решится.

Таким образом жюри было вынуждено искать фаворитов в резко зауженном кругу. И тут свою роль сыграли и литературные судьбы лидеров, и место премированных опусов в контексте творчества их создателей. Все трое -- писатели зрелые, уважаемые, но, так сказать, «проблемные». Печатаются, похвалы (и хулы) слышат, в обоймы входят... Мэтры, бесспорно, мэтры -- но словно бы не до конца. Так с Кабаковым, что сложно выруливал из амплуа поставщика «крутых, но интеллигентных» боевиков. Так с Королевым, долго старавшимся соединить интеллектуализм альбомно-энциклопедического толка с махровой попсой. Они наконец прорвались к своим заветным книгам. «Быть Босхом» -- лучшая работа Королева, хотя мне ее «биографическая» составляющая (история армейских мытарств автора) кажется куда более яркой, чем вычурные фантазии на темы старинного художника-визионера. «Все поправимо» -- полноценный роман (не без небрежностей в финальной части, где вымысел и философствования теснят точное и умное бытописание), закономерность успеха которого Кабаков подтвердил следующей работой -- «Рассказами на ночь». Их первая порция тоже номинировалась на «григорьевку»; жюри предпочло роман, разумно полагая цикл «новорусских сказок» вещью пока не законченной. Но не учитывать этот цикл вовсе судьи, конечно, не могли.

Несколько иначе обстоит дело с Лосевым. Он-то большим поэтом стал с первых стихов (середина 1970-х), хотя сам, кажется, в это не сразу поверил. Его сострадательная ирония, его включенность в большую и не слишком уютную поэтическую традицию, его умение извлекать гармонию из хаоса, его колючая нежность, его комплекс «последнего поэта» (с отчетливым ударением на существительном, а не на прилагательном!) год за годом вершили настоящее чудо. И, конечно, русская поэзия рубежа тысячелетий без Лосева непредставима. Он давным-давно выше любых премий (наверно, какие-то и получал). И если мне кажется, что в пятой (Sisyphus redus, 2000) и ныне премированной шестой книгах сказываются усталость и инерционность, а ударение в «боратынской» формуле печально смещается на прилагательное, то, во-первых, я лишь обрадуюсь, коли буду оспорен, а, во-вторых, обаяние (человеческая красота и рыцарская верность языкотворству) и такого Лосева сомнению никак не подлежит.

Да, выбор жюри восьмой «григорьевки» подсвечен контекстом. Кабаков и Королев премированы и за то, что превзошли себя. Лосев -- и за то, что стихи из «Воздушного десанта», «Тайного советника», «Новых сведений о Карле и Кларе», «Послесловия» растворились в воздухе русской словесности, от чего всем ее детям, пасынкам и домочадцам стало легче дышать. Но «и за» не означает «только». «Все поправимо», «Быть Босхом» и «Как я сказал» -- книги живые, страстные и -- в лучшем смысле слова -- сегодняшние. Вдумчиво их читая, можно понять, что такое русское слово и русская мысль в середине первого десятилетия XXI века. Кто из трех лауреатов станет «первым среди равных», жюри сообщит на Масленицу. Рассчитывать шансы совершенно не хочется -- оскорбительной для судей, АРСС и литературы ошибки в любом случае не будет. При всех «но».

Высоко оценивая решение жюри, искренне поздравляя трех лауреатов и признавая достоинства нескольких иных соискателей (как «реальных», так и «потенциальных»), хочу, однако, злоупотребить служебным положением. То есть сделать гласным имя моего кандидата. Как в минувшем декабре (когда шло выдвижение) считал, так и сегодня уверен: премию Аполлона Григорьева должна была получить Майя Кучерская за «Современный патерик». С кем в компании? Не знаю. Тем более что сегодняшний результат мне во многом импонирует. Огорчен ли я «неудачей» Кучерской? Нет. Потому что «Современный патерик» и без премии остается чудесной книгой -- доброй, крепящей дух, веселой, удивительно красивой и в деталях, и в выверенном целом. Не знаю, ждут ли в будущем Кучерскую какие-нибудь премии -- знаю, что не я один жду ее новых работ. Уверен, что дождемся. И порадуемся.