Главной чеченской новостью минувшей недели стало окончание работы над проектом договора о разграничении полномочий между Москвой и Грозным. Сообщил о готовности глава госсовета Чечни Таус Джабраилов: президент Алу Алханов и премьер Сергей Абрамов сделать это постеснялись. Стесняться есть чего: в скромности запросов авторов проекта явно не упрекнешь.

На семи страницах новой редакции договора они повторили и даже приумножили практически все пункты проекта, предложенного Кремлю еще администрацией Ахмата Кадырова до его избрания президентом в 2003 году. Тогда документ несколько раз обсуждали в Москве на специальной комиссии, которую возглавлял экс-глава президентской администрации Александр Волошин, но так и не смогли придать документу облик, приемлемый для федеральной власти. После ухода г-на Волошина в отставку проект положили под сукно. Бурные события прошлого года -- смена кабинета министров и выборы президента в России, убийство Ахмата Кадырова и выборы нового президента Чечни -- мешали возобновить работу над документом. Теперь же чеченские власти сочли необходимым напомнить о нем Кремлю. Они полагают, что подписать договор удастся до конца квартала, то есть в течение двух месяцев.

Однако история согласования более скромного по сравнению с нынешним кадыровского варианта едва ли делает оправданным такой оптимизм. Кстати, на сегодняшний день договоры с федеральным центром остаются лишь у 11 из 89 субъектов федерации, и те до лета необходимо либо расторгнуть, либо перезаключить. Новый договор может быть оформлен только после согласования в обеих палатах Федерального собрания. Но если Чечне удастся добиться своего, ее примеру могут последовать и другие.

Сумма прописью выглядит примерно так. На период 2005--2015 годов Чечню предлагается объявить регионом интенсивного экономического развития. В понимании авторов это означает, что республике будут переданы все права на землю, недра, растительные и животные ресурсы, а также право на добычу, транспортировку и реализацию природных ресурсов, т.е. главным образом нефти и газа.

Напомним, послевоенный уровень легальной нефтедобычи в Чечне составляет почти 3 млн тонн в год. Сегодня монополистом в отрасли является ОАО «Грознефтегаз», дочернее предприятие «Роснефти», половина акций которого принадлежит республике. Прибыль от продажи добытой в Чечне нефти «Роснефть» в значительной мере возвращает в регион, вкладывая в развитие собственной инфраструктуры. Эта ситуация не устраивает Грозный, чеченское правительство уже давно пытается забрать нефтяные деньги себе. Все попытки сделать это с помощью собственных лоббистских усилий или с помощью Минэкономразвития, которое с весны прошлого года курирует восстановление Чечни, пока не привели к существенным результатам -- прошлогоднее соглашение между «Роснефтью» и правительством Чечни, по сути, сохранило status quo. Теперь грозненские политики хотят использовать договор как буровую, которая, наконец, откроет им доступ к чеченской нефти.

Кроме нефти Грозный на период до 2015 года хочет оставлять себе все налоги и сборы, включая федеральные. Предлагается также освободить население от платы за газ и электричество, то есть создать, по переписи, категорию льготников численностью более миллиона. Еще Чечня хотела бы иметь собственный национальный банк на правах структурной единицы Центробанка РФ и получать от России гарантии под банковские кредиты в объеме 3 млрд рублей ежегодно, т.е. 1 млрд долларов США на весь период интенсивного развития. Требование о кредитах как раз является нововведением -- Ахмат Кадыров не решился включить его в первоначальный проект договора.

Новыми являются и два пункта, которые на первый взгляд могут показаться чисто символической попыткой восстановить справедливость: речь идет о возмещении жителям Чечни ущерба от их неучастия в ваучерной приватизации и о компенсации жертвам сталинских репрессий. К слову, в свое время от участия в ваучерной приватизации с гордостью отказался сепаратистский кабинет Джохара Дудаева. Мировоззрение его формальных преемников, надо полагать, отличается большей гибкостью. Объем ваучерного возмещения, правда, пока не уточнен. Зато в части компенсации сталинских репрессий арифметика весьма конкретна и занимательна. Как известно, в 1944 году чеченский народ был подвергнут тотальной депортации и оказался реабилитирован только в 1957-м. Ныне авторы договора предлагают выплатить жертвам репрессий по 1000 МРОТ за утраченное жилье и по 500 МРОТ за утраченное имущество. При нынешнем МРОТ в 720 руб. каждый, кто потерял жилье, -- а при депортации под эту графу подпадают практически все репрессированные -- может рассчитывать на компенсацию в 720 тыс. рублей. Действующий российский закон «О реабилитации жертв политрепрессий» ограничивает эту сумму 4 тыс. руб., но авторов договора это, видимо, не смущает. В прошлом году чеченское правительство уже постановило выделить репрессированным возмещение в размере 10 тыс. руб. и подсчитало, что на эти нужды требуется 1685 млн. Выходит, что репрессированных в Чечне более 168 тыс. человек. Простое умножение цифр говорит о том, что только на компенсацию утраченного ими жилья Грозный может попросить из федерального бюджета более 120 млрд руб. Рядом с этой «символической» цифрой ежегодный трехмиллиардный кредит Чечне на интенсивное развитие экономики выглядит карманной мелочью.

Кроме того, авторы договора собираются создать комиссию, которая подсчитает материальный и моральный ущерб, нанесенный Чечне контртеррористической операцией. При этом ни в проекте, ни в комментариях к нему нет ни слова о каких-либо компенсациях для представителей нечеченского населения, по сути, изгнанных из республики в начале 90-х годов, или для семей российских военнослужащих, погибших или раненых во время контртеррористической операции.

Впрочем, сам смысл многолетней войны в Чечне, которую сначала именовали восстановлением конституционного порядка, а потом -- контртеррористической операцией, но вели на самом деле против сепаратизма, теряется на фоне проекта договора. Его составители подчеркивают, что в нем есть только предложения по экономическим льготам и совсем нет политики. Но сами же называют как минимум два серьезных политических пункта. Во-первых, это запрет на вмешательство силовых структур России во внутренние дела республики. Даже без учета продолжающихся военных действий это полный нонсенс для любого, кто мало-мальски знаком с российским законодательством. Зато, видимо, полностью укладывается в картину мира, которую рисует для себя первый вице-премьер Чечни Рамзан Кадыров, создавший собственное никому не подотчетное силовое ведомство и стремящийся стать полновластным хозяином положения. Причем, судя по недавнему визиту кадыровцев в дагестанский Хасавюрт, не только в самой Чечне, но и на сопредельных территориях.

Именно сопредельных территорий касается второй политический пункт -- о демаркации административной границы Чечни и Ингушетии. Составители договора предлагают вернуться к карте 1934 года, тогда как сейчас де-факто признана граница, проведенная президентами Русланом Аушевым и Джохаром Дудаевым в 1993 году. В случае ее пересмотра между двумя вайнахскими народами неизбежно возобновятся разногласия по поводу спорных земель в Сунженском и Малгобекском районах.

Собеседники «Времени новостей» в представительстве Чечни при президенте России полагают все-таки, что «документ ни в коем случае нельзя назвать сепаратистским». «Политические вопросы давно урегулированы раз и навсегда, -- говорит сотрудник информационного центра полпредства Эди Исаев, принимавший участие в разработке первой, кадыровской редакции. -- Договор касается только экономики. За пять лет восстановления Чечни ни один годовой план капиталовложений не был выполнен, и такими темпами восстановление будет идти несколько десятилетий. Договор же поможет федеральным властям лучше контролировать процесс: если полномочия будут строго разграничены, они будут точно знать, с кого спросить».

У российских политиков, которые не понаслышке знакомы с механизмом власти и в Чечне и специфическими способами подсчета бюджетных ассигнований, проект вызывает куда меньше оптимизма. «Если назвать этот проект правильными словами, то их нельзя будет напечатать, -- сказал «Времени новостей» депутат Госдумы Михаил Бабич, в 2002--2003 годах -- премьер-мнистр Чечни. -- Дудаев переворачивается в могиле: если бы он в свое время получил десятую часть того, что предусмотрено договором, никакой войны бы не было. Подписание этого договора может привести к территориальным потерям: он означает, что Чечня фактически будет самостоятельной, оставаясь частью России лишь де-юре. Не говоря уж об огромных финансовых затратах. К сожалению, приходится допустить, что такой документ действительно может быть подписан: это вполне соответствует общему вектору нынешней политики России на Кавказе».