Конец минувшего года был ознаменован приговором русской литературе: на заседании правительства министр обороны РФ сообщил коллегам по кабинету о том, что он не знает ни одного современного писателя, которого стоило бы читать. В начале года нового почин развили. Теперь нам сообщают, что у русской литературы нет прошлого. А если и есть, то нам оно не нужно. Правда, эта весть пришла не из высших эшелонов -- просто в научном издательстве «Большая Российская энциклопедия» случилась структурная реорганизация.

Приказом №1-к от 11 января и.о. директора Николай Артемов упразднил подразделения, не участвующие в работе над «Большой Российской энциклопедией»; через два дня приказ №4-к оповестил о сокращении редакции биографического словаря «Русские писатели. 1800--1917» и группы по подготовке энциклопедии «Отечественная история». Сотрудники получили уведомления об увольнении с 14 марта 2005 года.

Задуманный на рубеже 1970--1980-х годов многотомный словарь «Русские писатели» призван был дать полные и выверенные сведения о всех сколь-либо значимых отечественных литераторах XIX -- начала XX века. Меру сложности этого замысла переоценить невозможно. Воплощать его пришлось в условиях совсем не благоприятных для любого долгосрочного и капиталоемкого проекта. Однако, несмотря на все мыслимые и немыслимые виражи новейшей истории, четыре тома все-таки свет увидели (1-й -- в 1989 году, 2-й -- в 1992-м, 3-й -- в 1994, 4-й -- в 1999-м). Если ныне мы располагаем сводом данных о писателях позапрошлого века (от Константина Абазы до Михаила Погодина), то стало это возможным лишь благодаря подвижнической работе редакторского коллектива, что сейчас состоит из шести подлежащих увольнению сотрудников. (Когда-то гораздо более многочисленной Редакции литературы и языка мы обязаны такими выдающимися справочными изданиями, как девятитомная «Краткая литературная энциклопедия», «Лермонтовская энциклопедия», «Литературный энциклопедический словарь».) Не преуменьшая роли авторов и рецензентов отдельных статей, редакционной коллегии, ряда выдающихся ученых, для которых Словарь был и остается кровным делом, надо признать: без организующей воли редакторов издание бы умерло. Уверен, что когда-нибудь славной истории этой редакции будут посвящать ученые труды. Сейчас ее убивают. Вместе со Словарем.

Не впервые. 28 августа 2001 года тогдашний новоназначенный директор издательства Сергей Кравец приостановил работы по подготовке Словаря. Редакцию уберегли от расформирования публичный протест членов РАН и тихий гул прессы. Ей подарили возможность загнуться «естественным путем». Средства на авторские гонорары и оплату внештатных работ не выделялись, зарплата сотрудников свелась к минимуму, каких-либо попыток найти деньги на продолжение Словаря руководство издательства не предпринимало. У него было свое дело -- подготовка Большой Российской энциклопедии, филологические и исторические разделы которой были поручены новонабранным работникам.

Ситуация начала меняться после того, как в мае 2002 года Александр Солженицын направил обращение на имя президента РФ с просьбой о содействии в спасении «уникального памятника русской литературе». Администрации президента было поручено содействие оказать. После согласований с издательством определился бюджет для завершения Словаря (получалось, семитомного) -- 30 млн рублей (в ценах 2002 года). Заместитель руководителя администрации президента Владислав Сурков направил письмо заместителю председателя правительства РФ Валентине Матвиенко (№А4-8973Пс от 8 июля 2002 г.) с просьбой о выделении 15 млн рублей на редакционную подготовку томов. Просьба была передана в Министерство печати, Министерство образования и Министерство культуры.

В итоге средства выделил только Минкульт, но «пробивание» решения, согласования, разработка документации и т.д. заняли более года (делалось это силами редакции -- кому еще спасать утопающих, как не им самим?). В октябре 2003 года было выделено 2 млн 400 тыс. рублей на доведение 5-го тома до восьмидесятипроцентной готовности. На эти деньги редакция, выполняя всю техническую и организационную работу, ведя фактически автономное существование, и прожила 2004 год. И решила свою задачу -- собрано и отредактировано более 80% объема 5-го тома (355 статей из планируемых 408), рукопись составляет около 101 авторского листа. При сохранении хотя бы прошлогодних условий (вообще-то унизительных) можно было надеяться на завершение сюжета грядущей осенью.

Не будет этого. Новый транш не поступил. И.о. директора подписал приказ. Одной головной болью у руководства «БРЭ» стало меньше.

Я не понимаю, почему обещанные деньги надо «выбивать». Я не знаю, должно ли правительство и руководители министерств (там нынче новые люди сидят) как-то отвечать за эту историю. Мне кажется, что письмо заместителя главы администрации президента, последовавшее за его просьбой о содействии Словарю, не должно превращаться в филькину грамоту. (Допускаю, что и на просьбу президента может последовать отказ, но в нашем-то случае никакого отказа ни от правительства, ни от министерств не было!) У меня нет охоты дискутировать с руководством «БРЭ» об организации издательского процесса. Одни (я, в частности) считают, что фундаментальные энциклопедии должны вырастать из отраслевых (в чем и была сила «Советской энциклопедии»); другим кажется, что государственный заказ проще выполнить иначе, избавившись от профессионалов и экспроприировав их наработки, -- что ж, всяк при своем мнении. Не намерен я и оспаривать приказ о реорганизации -- всякий начальник волен выгнать ненужных ему работников. Мне все равно, заявит ли дирекция «БРЭ» о кончине Словаря, прямо признав его никчемной прихотью, пообещает ли его довыпустить «своими силами» или, что всего вероятнее, просто замнет ситуацию. Уповать на чудо, конечно, позволительно (хотя ясно, и что великий писатель не мальчишка, готовый вновь выпрашивать «подачку», и что у президента дел, кроме Словаря, хватает), но в сущности игра сыграна.

Оказывается, можно похерить труд многих авторов, написавших статьи для 5-го тома (уж не ради грошовых гонораров они работали), уничтожить редакцию, сохранившую высокие профессиональные традиции и ставшую истинной школой нескольких филологических поколений, подорвать фундамент будущей национальной энциклопедии (или Большая Российская тоже встанет на букве «П»?), еще раз дискредитировать культурную политику государства. Мало того -- можно походя выразить презрение ко всем, кто Словарь планировал, строил, отстаивал. Не говорю о живых, но в редколлегию загробленного издания входили Д.С. Лихачев, К.Д. Муратова, С.П. Залыгин, И.Г. Ямпольский, Ю.М. Лотман, В.Э. Вацуро... Можно заявить (прямо, обиняком или «говорящим умолчанием»): история русской литературы «в лицах» не нужна.

Нет смысла объяснять, сколь на самом деле велико не только научное, но и общекультурное значение Словаря. В частности, для грядущих поколений. Если, конечно, не будет им изначально привит вирус небрежения историей и словом. Меж тем вакцинация проходит весьма успешно. Когда министр обороны отменил настоящее русской словесности, литераторское сообщество бровью не повело. (Это ведь не очередная премия, которую опять дали «не тому», и не тотальная «бездуховность», обличать которую так приятно и просто.) Интересно, уразумеет ли оно, что на днях оплеуху влепили не только шестерым редакторам и многочисленным литературоведам, но и великому (так вроде?) прошлому русской литературы. То есть всем нам -- пишущим и читающим. Конечно, ее можно не заметить, утешившись тем, что вообще-то книги издаются, гуманитарные вузы функционируют, «все сложнее», а истерики по мелким поводам закатывать не след. И ждать новых оплеух. Каждому -- своей.