Сегодня турецкое правительство надеется убедить МВФ в необходимости выделить Анкаре очередной полуторамиллиардный транш из общего кредита в 16 млрд долларов. Он был заморожен на прошлой неделе под предлогом отставания в проведении банковской реформы. Это решение последовало через несколько дней после того, как конституционный суд Турции запретил исламскую Партию добродетели, крупнейшую оппозиционную силу страны. Хотя напрямую два события между собой не связаны, их совпадение по времени символично. Февральский финансовый катаклизм, последствия которого страна не может преодолеть, по сути, завершил целый период турецкой истории. Он начался стремительным ростом геополитических амбиций Анкары в связи с распадом Советского Союза, а закончился глубоким системным кризисом, который ставит под вопрос всю государственную модель.


МВФ против «национальной фрустрации»

Толчком к февральскому финансовому кризису стал спор между президентом Сезером и премьером Эджевитом, которого глава государства обвинил в неспособности побороть коррупцию в системе госбанков. В результате лира девальвирована на 40%, инфляция в годовом выражении, возможно, превысит 100%, около полумиллиона людей потеряли работу. Экономический рост, составивший в 2000 году 6%, сменится в нынешнем году четырехпроцентным спадом, потери экономики уже оцениваются в 90 млрд долл. Доверие населения к властям находится на самой низкой отметке за несколько лет, а социологи характеризуют психологическое состояние граждан как «общенациональную фрустрацию».

Советники из МВФ, который уже выделил стране 4 млрд долл., предлагают традиционный набор мер: реструктуризация банковской системы, особенно госбанков, стабилизация финансовых рынков, либерализация, дерегулирование (например, прибыльной табачной промышленности), приватизация монополий (например, Turkish Telekom). При этом программа МВФ не предусматривает никаких мер в отношении наиболее пострадавшего реального сектора, что вызывает в стране немалые опасения. Щедрые кредиты Фонда в немалой степени обусловлены геополитической значимостью Турции для США.

Возглавил реформы Кемаль Дервиш, вице-президент Всемирного банка, ветеран международных финансовых организаций, доктор экономики Лондонской экономической школы и Принстонского университета. Дервиш получил пост министра экономики с чрезвычайными полномочиями, в перспективе его прочат в премьеры. Однако в Турции многие считают, что иностранные кредиты лишь продлевают кризис. Внешний долг Турции перевалил за сотню миллиардов долларов, на его обслуживание ежегодно уходит свыше 12 миллиардов. Пик выплаты платежей придется на будущий год. Активно обсуждается возможность введения новой лиры, привязанной к доллару и жестко контролируемой центробанком.


Мина замедленного действия

Влиятельнейшие бизнес-организации страны -- Турецкий союз товарных бирж и палат и Турецкий союз промышленников и предпринимателей -- прогнозируют ухудшение общей ситуации, если не начнутся настоящие политические реформы. В первую очередь это касается роли военных, которые традиционно пристально «наблюдают» за курсом правительства, за тем, насколько оно следует принципам кемализма (идеологии, заложенной основателем современной Турции Кемалем Ататюрком), и нередко «берут на себя ответственность за судьбы нации». Межпартийная согласительная комиссия по конституционным поправкам говорит о необходимости изменить как минимум 52 статьи конституции, принятой в 1982 году после военного переворота. По сути, это означает необходимость принятия нового основного закона.

Говорят об изменении партийной и электоральной систем. Турецкие партии -- это не массовые политические организации, а особые, совершенно непрозрачные механизмы распределения общественных фондов между ограниченным кругом лиц. 10-процентный избирательный барьер лишает значительные слои общества возможности влиять на власть через своих представителей. Нынешнее же удаление исламистов из легальной политики неизбежно приведет к возникновению в течение нескольких лет мощного подпольного исламского движения экстремистского толка, возможно по алжирскому образцу.

Нынешняя политико-экономическая ситуация в Турции настолько неустойчива, что любое не совсем обычное заявление лихорадит экономику. Фондовые рынки очень чутко реагируют на вести о здоровье 77-летнего премьера Бюлента Эджевита, коррупционные скандалы, последний из которых закончился отставкой главы МВД Саадеттина Тантана. По словам авторитетнейшего турецкого политобозревателя Мехмета Али Биранда, турецкая экономика представляет собой мину, которая может взорваться в любой момент, как это пару лет назад было в Индонезии. «Долгосрочные перспективы крупнейшей экономики между Европой и Индией по-прежнему неясны», -- пишет The Wall Street Journal, оценивая антикризисную программу правительства.


Конец «больших игр»

Все это неизбежно влияет на турецкую внешнюю политику. По словам главного редактора влиятельной The Turkish Daily News Ильнура Чевика, «разногласия между западными союзниками и Турцией носят фундаментальный характер». Евросоюз остается для Анкары несбыточной мечтой, хотя каждое новое правительство обещает протолкнуть страну в ЕС. Однако уже ясно, что Турция пропустит в очереди на вступление Чехию, Польшу, Эстонию и другие страны. Самое больное -- возможное принятие в Евросоюз Кипра, что послужит дальнейшей маргинализации турецкой части острова.

Знаменитый философ Самюэль Хантингтон в нашумевшем труде «Столкновение цивилизаций» назвал Турцию «внутренне расколотой страной», которую правительство тащит на Запад, а история на Восток. Куда податься государству, которое отвергло Мекку и само отвергнуто Брюсселем? По мнению Хантингтона, ответом мог быть Ташкент, то есть Турция могла бы сформировать свою новую идентичность как лидер тюркского сообщества. Однако уже в начале 90-х было понятно, что ключевая роль в этом процессе отводилась транспортно-энергетическим маршрутам, которые должны были «сковать» Центральную Азию, Южный Кавказ и Турцию, создав конкурентный России пояс к югу от ее границ. Но системный кризис в Турции свел на нет геополитические прожекты.

Внешняя политика Турции диктуется в последнее время экономической дилеммой. Анкаре все труднее устоять перед заманчивыми экономическими предложениями Саддама Хусейна, но ее все время одергивает Вашингтон, который контролирует выделение международных кредитов.

Возможно, кризис приведет Турцию к осознанию необходимости «сосредоточиться». Популистская амбициозная политика может уступить место внутренним реформам. На повестке дня у Анкары -- курдский вопрос. Оджалан осужден, его группировка разгромлена, и разговорами о борьбе с терроризмом невозможно более скрывать очевидное: нужны демократические реформы в духе европейских стандартов и улучшение социально-экономических условий на обширных территориях востока и юго-востока страны. Правительство не раз признавало, что дорога в Брюссель лежит через Диярбакыр (центр курдского региона).

Изменения, происходящие в Турции, имеют большое значение для России. Время «больших игр» в Центральной Азии и на Южном Кавказе прошло. Там не могут не понять, что турецкие надежды на лидерство оказались большим геополитическим блефом, а Анкара не смогла стать реальным конкурентом Москвы. Это значит, что у России есть в регионе неплохие перспективы.