Когда скрипач Роман Минц и гобоист Дмитрий Булгаков придумали фестиваль камерной музыки «Возвращение», им и их коллегам было едва за двадцать. Тогда проект считался молодежным -- парадом неизвестных дарований, на которые должно обратить внимание. «Возвращение», однако, обрело дерзостную самодостаточность (не отказываясь от необходимой помощи). Фестиваль растет, как живой организм. Расширяется круг друзей. И музыкантов не печалят вздохи поклонниц, что ностальгируют по юным личикам и собственным переживаниям восьмилетней давности и прочат «Возвращению» утрату чар молодости.

Блеск юного таланта сменился уверенной силой мастерства и творческой зрелостью. От фестиваля теперь ждешь не только новых тем, сюрпризов, незнакомой музыки, но и полноценных исполнительских трактовок. А на все еще молодых музыкантов публика идет, как на маститых. В их числе -- вышеназванные Минц и Булгаков, альтисты Максим Рысанов и Илья Гофман, виолончелисты Кристина Блаумане и Борис Андрианов, пианисты Екатерина Апекишева, Александр Кобрин, Яков Кацнельсон, кларнетисты Евгений Варавко и Игорь Федоров, фаготист Ярослав Кострыкин...

Заключительный вечер был, как обычно, «Концертом по заявкам», составленным по предпочтениям музыкантов. Темами первых трех концертов стали соответственно «Анамнез» (музыка, написанная композиторами в периоды психических расстройств и депрессии), «Брамс» (и его влияние на современников), «Трудности перевода» (транскрипции).

Первый вечер, когда звучала музыка Бетховена, Дюпарка, Сметаны, Вольфа, Шумана и Дитера Натова, несколько уступал трем последующим. Но и тут были свои highlights -- бетховенская Соната, преподнесенная любимцем российской публики Чарльзом Оуэном, и «Сказочные повествования» Шумана в исполнении Варавко, Рысанова и Кобрина.

Лучшими во втором вечере были виолончельная соната Бернхарда Шольца, струнная серенада Эрне Донаньи и трио Карла Райнеке. Сонату Шольца эмоционально, стильно и с ансамблевой точки зрения безупречно сыграли Кристина Блаумане и дебютантка «Возвращения» пианистка Софья Гюльбадамова. Как нужно играть серенаду Донаньи, доходчиво объяснили Минц, Рысанов и Блаумане («ASCH-трио»). Этот же ансамбль показал класс и в «Концерте по заявкам» -- в трепетном трио 26-летнего Бетховена, пришедшемся и по возрасту, и по темпераменту как нельзя кстати. А о том, что и «периферийный автор» -- Райнеке -- может сочинить красивую музыку, мастерски напомнили Кобрин, Гофман и Булгакова. Для последнего это одно из любимых сочинений, и он никому не позволит назвать его опусом «сомнительного музыкального достоинства».

Большой удачей третьего концерта оказалась «Испанская народная сюита» де Фальи в переложении Пола Коханского для виолончели и фортепиано -- сочинение, внесенное в программу в последний момент. И слава богу, иначе бы один героев фестиваля, Борис Андрианов, остался без выходной арии. Его партнеру в сюите, Александру Кобрину, следовало бы вручить медаль за профессионализм и рекордное число выступлений на фестивале: ему пришлось и заменить кое-кого из не приехавших.

Среди счастливо преодоленных «трудностей перевода» значились любопытная метаморфоза поэмы Рихарда Штрауса, осуществленная австрийцем Францем Хазенерлем («Тиль Уленшпигель на новый лад» для инструментального квинтета) и мастерское переложение Рудольфа Баршая Третьего квартета Шостаковича. Исполнившие Симфонию для струнных и духовых Шостаковича--Баршая «возвращенцы» и оркестр «Гнесинские виртуозы» Михаила Хохлова заслужили овацию.

На последнем концерте гитарист Дмитрий Илларионов солировал в «Шотландских танцах эпохи Ренессанса», стилизованных живым британским классиком Питером Максвеллом Дэвисом. Максим Рысанов оплакивал с Александром Кобриным утопленницу Офелию в пьесе Бриджа--Бриттена. Булгаков и Кострыкин развлекли публику маленькими пьесами Гордона Джейкоба, которые надлежало исполнять стоя, сидя и лежа. (Лечь музыканты, однако, не пожелали). Юлия Корпачева предстала в образе Параши из «Мавры» Стравинского. Под занавес состоялась оглушительная премьера опуса выпускника Беркли, ирландца Брайана Ирвайна «Птица... Сапог... Часы» -- сочинения, навеянного работами русского скульптора-кинетика Эдуарда Берсудского. Инструментальный театр, эксцентрика, звуковысотная и «конкретная» музыка, объединенные ритмом, -- идеальный образец сочинения «для расслабления академистов» и обучения синхронности. Надо бы ввести его в обязательную программу для музыкантов всех мастей.

«Возвращенцы» по-прежнему именуют свой фестиваль «гуманитарным проектом», чураются агрессивного пиара и почему-то совершенно не надеются, что их акция сможет стать прибыльной. Однако Рахманиновский зал Консерватории начинает им немного жать: ныне на всех вечерах публика занимала и подоконники, и дополнительные ряды...