В Лозанне, в штаб-квартире Международного олимпийского комитета, состоялось награждение лучших спортсменов мира орденами МОК. Среди них был и трехкратный олимпийский чемпион, многократный чемпион мира и Европы, самый титулованный борец планеты Александр КАРЕЛИН, которому, правда, последняя Олимпиада принесла горечь поражения в финальной схватке. После того поединка в Сиднее, когда вся Америка от радости пустилась в пляс, диктор одного из заокеанских телеканалов тихо сказал: «На наших глазах разрушилась легенда». Пресс-секретарь спортсмена Константин КРУГЛЯНСКИЙ постоянно был рядом с Карелиным во время подготовки к Играм и после них. Его наблюдения и мысли достаточно интересны, поскольку Карелин довольно замкнутый человек, который редко кого из корреспондентов близко подпускает к себе. Договариваясь об этой публикации для газеты «Время новостей», Карелин предупредил -- он последний раз возвращается к теме Олимпиады.

Чемпионат России по греко-римской борьбе, где Карелин 13-й раз стал сильнейшим борцом страны, проходил за девять месяцев до Игр. Победа на том турнире далась нелегко, ведь бороться и побеждать с температурой под сорок довольно трудно. Счет 1:0 явно не принес удовлетворения спортсмену, поэтому после схватки чемпион наотрез отказался отвечать на вопросы журналистов. Говорить о предстоящей подготовке к чемпионату Европы было рано, комментировать свое состояние -- бессмысленно. Надежды возлагались на два последующих сбора, но они лишь усугубили положение. Карелин получил травму реберной дуги плюс осложнения после гриппа. Поэтому понятно, что перед Олимпиадой он старался не искушать судьбу и уходил от комментариев по поводу своей спортивной формы. Однако журналисты буквально пытали его вопросами и негодовали, получая жесткий, но вежливый отказ. Некоторые с лукавой улыбкой спрашивали: « Как вам удается никому не проигрывать? Не боитесь, а вдруг?» И как-то одному из них Карелин ответил: «Яркая победа с обилием приемов и бросков лучше всяких слов демонстрирует состояние борца. Я хочу, чтобы все было сказано на ковре, чтобы мои слова и действия подтвердили решения арбитров». После Олимпиады я подумал, что эта фраза была пророческой. Будто спортсмен заглянул в будущее или просто прочувствовал, что именно позиция судьи станет решающей в спорной схватке за золото. Однажды Ремарк написал, что память -- это зверь, который может нас сожрать. Именно она и заставляет борца до сих пор прокручивать в голове один и тот же эпизод финальной схватки в Сиднее. Оказалось, чтобы перевернуть всю свою жизнь, хватило всего нескольких секунд.

В предолимпийском году Международная федерация борьбы (ФИЛА) изменила правила и ввела обязательный «крестовый» захват, или просто «крест». И хотя до Олимпиады Карелин много раз заявлял, что не надо обращать внимания на всю путаницу новых правил, бывали случаи, что когда борец первым «распускал захват», то есть расцеплял руки -- именно он, а не его оппонент решением арбитра награждался баллом. «Надо просто быть на голову выше и сильнее своих соперников», -- говорил трехкратный олимпийский чемпион. Как раз этого у него и не получилось на Олимпиаде. Когда арбитр в финале поставил новосибирца и американца Рулона Гарднера в так называемую стойку «крест», по правилам балл давался тому, кто мог удержать руки сцепленными на спине соперника. Российский борец этого сделать не сумел, первым расцепил пальцы, но в тот момент еще оставалось шесть минут, и все надеялись, что Карелин сможет провести коронный прием, однако сил на это у него уже не осталось. Нельзя сказать, что американец был сильнее российского борца, просто там, в Сиднее, Карелин сам отдал ему победу. Борцовский ковер не Голгофа, но в истории нашей борьбы появился свой 33-летний герой и свой «крест», сыгравший роковую роль.

-- Я до сих пор вижу во сне ту схватку, -- рассказывает Карелин. -- Она, будто огромная чернильная клякса, накрыла все хорошее, что было за 19 лет моих занятий борьбой...

Впрочем, с сиднейской Олимпиадой меня связывают и приятные воспоминания. Это было в первый день соревнований. После тренировки я отдыхал в разминочном зале, просто лежал на ковре с закрытыми глазами. Я не сразу понял, откуда идет звук, но отчетливо услышал слова из любимой песни Александра Розенбаума: «На ковре из желтых листьев в платьице простом из подаренного ветром крепдешина танцевала в подворотне осень вальс-бостон...» Оказалось, что так меня поздравил с днем рождения президент нашей федерации Михаил Мамиашвили. Это был настоящий сюрприз и один из самых памятных подарков...

Мне трудно определить, что в подготовке к Олимпиаде было сделано не так. Условия были нормальные, и на последнем сборе во Владивостоке я чувствовал, что действительно нахожусь на пике своей спортивной формы. Во время предварительных поединков в Сиднее я прошел всех основных соперников -- Сергея Мурейко, молдаванина, выступающего под флагом Болгарии, в первом круге, потом венгра Михая Дика, Георгия Солдадзе с Украины и неудобного белоруса Диму Дебелко, -- а вот на Гарднере споткнулся. Не скрою, перед финалом, впервые за всю мою карьеру, возникла предательская мысль о четвертом олимпийском «золоте» как о свершившемся факте.

Потом я вспомнил, что на мемориале Ивана Поддубного в Подольске Дан Чандлер, тренер Рулона Гарднера, подарил мне две футболки с символикой национальной олимпийской сборной США. Я тогда подумал: надо бы Дану в Сиднее тоже что-нибудь подарить, вот и подарил...

Возможно, я в чем-то недооценил соперника, в чем-то переоценил себя. Все-таки четвертая Олимпиада. На предолимпийском сборе на Семинском перевале со мной был младший сын. Это, конечно, противоречило принципам подготовки к Играм, но парню шел шестой год, еще год -- и он отправится в школу, начнется взрослая жизнь... А когда по причине занятости на работе приходишь поздно домой и вдобавок 11 месяцев из 12 проводишь на сборах, в командировках, то любой на моем месте использовал бы возможность хоть немного времени посвятить детям. В начале сбора Иван простыл, и хлопот из-за этого прибавилось, но, подчеркну, это никоим образом не отразилось на тренировках. Семинский перевал находится на Алтае. Сказочное место. Я всегда перед крупными стартами тренировался именно там. На этот раз не сработало, но я буду рад, если у Ивана останутся хорошие воспоминания о той поездке. Во всяком случае для меня это важно.

...После Сиднея было действительно тяжело. В конечном итоге можно успокаивать себя тем, что я проиграл достойно. После финального свистка пожал руку сопернику, вышел на награждение и встал на вторую ступень пьедестала. Я выполнил все, что от меня требовалось по законам спорта. Но никто не может понять, что в этот момент творилось в моей душе. Многих удивило, что я не пришел на пресс-конференцию. А о чем мне было там говорить?..

После поражения отношение родных, друзей, коллег по работе, даже людей, с которыми я был знаком заочно, к примеру через Интернет, стало другим. Но не отрицательным, а более бережным. Сотни писем приходили на мой электронный адрес, и ни в одном не было никаких упреков, только добрые слова: «Саша, ты все равно лучший!» Причем писали и наши соотечественники, и американцы. Одна девочка, помню, рисунок котенка прислала в качестве талисмана, чтобы в будущем у меня все было хорошо. Поначалу, это «все равно» меня буквально убивало -- мне-то не все равно! -- но время лучший лекарь. Избежать вопросов о причинах поражения не удалось, но я до сих пор и не могу рационально объяснить, почему так получилось. Да и нет смысла это объяснять, поскольку так можно навсегда остаться там, в 27 сентября 2000 года.