Семидесятые? Семидесятые, но не XIX века (когда Островский написал "Лес"), а ХХ. Кирилл Серебренников на сотню лет приблизил к нам историю о пятидесятилетней барыне, женившей на себе приживала-гимназиста, и двух актерах, забредших в ее усадьбу. Костюмы (Евгения Панфилова и Серебренников) точны: кожаные пальто как знак достатка, появляющиеся на молодом поколении джинсы. С обстановкой (художник Николай Симонов) сложнее: чешской мебелью обставляли квартиры скорее инженеры (записываясь и долго отмечаясь в очередях); обеспеченный класс партработников предпочитал нечто более темное и полированное. Неточность принципиальна: вытащив персонажей из их времени, Серебренников не стал прописывать новые биографии. (Текст сопротивляется: убраны все почтительные "-с", исчезли некоторые детали, но осталась фраза "представляю вам молодого дворянина". Какие дворяне в 70-х? Уже-еще не было.) Кем стала Раиса Павловна Гурмыжская в ХХ веке, не очень ясно: был ли ее покойный муж секретарем обкома или заведовал крупным магазином, неважно. Важно, что она богата; что в ее доме живут бедная родственница и не менее бедный сын подруги; что она скупердяйка и что в ее имении нищий актер даст пример беззаботного благородства.

В ХХ веке пьесу достаточно часто сводили именно к актерскому благородству, возносящемуся над скупостью и эгоизмом богатых. (Понятно, что так в "Лесе" отражалась романтическая мифология русской интеллигенции -- звучали и мотивы эскапизма.) В веке XXI, у Серебренникова, эта тема тоже важна, но другая -- тема преемственности власти -- ее уравновешивает.

Серебренников -- азартный выдумщик, яркий штукарь. Он кидается на каждую реплику и ее расцвечивает ("Пожалуйте ручку" -- и Гурмыжская протягивает руку для того, чтобы ей померили давление; мысль Счастливцева "а не удавиться ли мне" высвечивается лампочками, оказывается висящим в воздухе лозунгом). Но жонглируя детальками, режиссер жестко строит спектакль -- в финале линии точнехонько сходятся.

Одна линия -- Гурмыжская и Буланов. Гурмыжская Натальи Теняковой -- шедевр. Мелко-хитрая и барственно-вальяжная; не очень умная, но значительная; в ходе диалога считающая кольца на руках собеседницы; на свадьбу с гимназистом одевающаяся a la Алла Пугачева (белое коротенькое пальтишко и черные сапоги выше колен) и шагающая в этом наряде так вызывающе-счастливо, что в голову не придет засмеяться. Буланов (Юрий Чурсин) -- услужливый мальчик, жалкий, но заранее готовый на все. Он кажется слабаком, но делает зарядку, упорно отжимается; он присматривается, готовясь к старту, но фальстарта боится как огня, боится, что прогонят, и потому реагирует только на очевидное приглашение. Вот этот поджидающий взгляд -- и мгновенно обретенная развязность, когда понял: можно! этого и ждут! На свадьбе он в строгом костюме и галстуке, уже начинает распоряжаться, и речь его -- с рукой, прижатой к груди, под аккомпанемент детского хора, выводящего "Беловежскую пущу", -- явно напоминает присягу. Эпизод сделан под впечатлением сцены из "Кабаре" Боба Фосса, где детское пение превращается в фашистский марш, но, похоже, режиссер и хотел, чтобы мы эту сцену вспомнили.

А рядом линия Несчастливцева. Великолепный актер Дмитрий Назаров вместе с Авангардом Леонтьевым (Счастливцев) рисует иной способ жизни в пространстве, где сначала правит Гурмыжская, затем Буланов. Его Несчастливцев -- огромный человек, вовсе без буйства, что предполагает пьеса. Добрый, громогласный, чуть нелепый и ведомый по жизни абсолютным праведным инстинктом. Девушка топится -- надо спасать; женщине недоплатили за лес -- надо вытрясти недостачу с обманщика (хотя Гурмыжская не заслуживает защиты); бесприданнице надо отдать последнюю копейку и ни на миг не пожалеть о деньгах. Не романтическая совсем, но праведно-искательская нота. Это противоядие? Возможно.

И тут нет срединных вариантов. Аксинья (Анастасия Скорик), не отправившаяся по актерскому пути, но выбравшая домашнее счастье с робким Петром, явно проигрывает: это в пьесе ее муж -- купеческий теленок, здесь -- сын предпринимателя (опять "сбоит время"; в 70-х -- директора базы?) с бандитскими связями и такими же манерами. Ничего хорошего из их брака не выйдет. (Отлично придумано: в момент, когда Петру -- Олегу Мазурову -- надо удержать Аксинью, он запевает Высоцкого -- и потому, что своих слов у него нет, и потому, что это знакомый юному бандиту знак романтики.) У правителей свадьба (инаугурация?), актеры уходят безденежно странствовать. Занятно, что нынешний МХТ -- богатый, обласканный, благополучный -- может высказываться так жестко. Вот что значит привечать молодых режиссеров.

Подпись: Гурмыжская (Наталья Тенякова) остается на земле, а Аксюша (Анастасия Скорик) пока еще собирается стать актрисой -- то есть ангелом