Последние события на Украине вызвали шквал интерпретаций. Причем фокус общественного внимания все больше перемещается с рассмотрения и анализа ситуации на Украине на выяснение вопроса о том, является ли происходящее на Украине «демократической революцией» и если да, то может ли что-то похожее произойти и в России.

Мнения, как всегда, разделились. Тем не менее большинство тех, кто симпатизирует «оранжевой революции», и тех, кто является ее противником, склоняются к тому, что в России в обозримом будущем такого подъема общественной активности ждать не приходится. Причины называют самые разные, но чаще выделяют большую приверженность украинцев, по сравнению с россиянами, к демократическим ценностям и готовность эти ценности отстаивать и защищать.

Вообще «попенять» россиянам за их «природный авторитаризм» и равнодушие к демократии в последнее время стало в каком-то смысле интеллектуальной модой. В действительности же россияне, и об этом, в частности, свидетельствуют результаты ноябрьского опроса ВЦИОМ, очень четко разводят, с одной стороны, демократию как ценность, как наиболее оптимальную форму правления и, с другой -- эффективность ее институтов по реализации прав и свобод, прежде всего социально-экономических.

Так, по мнению 40% опрошенных, демократия является наилучшей формой правления в любом случае, при любых обстоятельствах. Существенно меньше (24%) тех, кто убежден, что при определенных обстоятельствах диктатура бывает более эффективной, чем демократия. Немало, однако, и тех (27%), кто демонстрирует релятивистскую позицию -- «для таких людей, как я, нет никакой разницы между демократией и диктатурой». При этом большинство респондентов (56%) не удовлетворены тем, как «работают» демократические институты в России.

Отличие России от Украины заключается прежде всего в том, что разрыв между ценностной моделью и реальной практикой на Украине оказался, судя по опросам, еще более существенным, чем в России. Там, по результатам исследования украинской социологической службы ДИАС, 64% украинцев отметили безусловную приоритетность демократической формы правления. И примерно столько же (61%) заявили, что их не устраивает то, как функционируют демократические институты на Украине. Украинцы изначально не верили в эффективность большинства демократических институтов и потому перешли к акциям прямого действия.

Совсем недавно нечто похожее происходило в Испании. Там власть также попыталась скрыть информацию о причинах чудовищного теракта в Мадриде и также по всей стране прокатились миллионные демонстрации. Но в Испании акции массового протеста закончились выборами, легитимность которых не поставил под сомнение никто ни внутри страны, ни за рубежом.

Вторым, не менее существенным отличием является то, что в современной России в наибольшей степени деполитизированы именно те слои и группы, которые выступают «мотором» массовых выступлений на Украине. Сегодня, и это показывают все опросы, активность наиболее дееспособной части общества (групп и слоев, примыкающих к среднему классу, молодежи, россиян, живущих в крупных индустриальных центрах, прежде всего в Москве и Санкт-Петербурге) реализуется в сферах, далеких от общественной и политической жизни.

Сказанное вовсе не означает, что эти группы и слои и дальше будут демонстрировать конформистскую модель поведения. Но совершенно очевидно, что мотивировать их на активную включенность в политическую жизнь, тем более протестную, возможно либо какими-то очень серьезными просчетами властей, либо нахождением оппозицией каких-то неординарных ходов и действий.

Пока же, судя по результатам декабрьского опроса ВЦИОМ, россияне достаточно скептично относятся к возможностям «революционного» подъема в России. Его невозможность они объясняют прежде всего тем, что у нас нет такого раскола между отдельными регионами страны, что россияне гораздо более терпеливы и законопослушны, чем украинцы, и тем, что время массовых выступлений в России уже в прошлом.

Единственная причина, которая, по мнению значительного числа опрошенных (32%), может подвигнуть наших сограждан на массовые спонтанные выступления, -- это резкое ухудшение экономической ситуации в стране, сопровождаемое снижением жизненного уровня большинства населения. Однако все мы хорошо помним, что августовский дефолт 1998 года не привел к росту протестной активности. Скорее наоборот.

То же самое показывает и украинский опыт. Несмотря на крайнее недовольство населения Украины социальной и экономической ситуацией в стране и своим собственным материальным положением, все же не экономические и социальные причины подвигли значительную часть населения на протест. А прежде всего демонстративное игнорирование украинскими политическими элитами мнения своих сограждан, и не только в ходе выборов, но и задолго до них. На Украине, впрочем, как и в России, сформировалась «элитистская» модель демократии, которая построена на негативном консенсусе власти--общества по принципу «вы нас не трогайте -- мы вас трогать не будем». Эта модель эффективна в условиях стабильного развития, но крайне опасна в период политических кризисов, когда противоборствующие элитные группы начинают апеллировать к массам.

Поэтому, как бы банально это ни звучало, развитие «демократии участия», то есть вовлечение в процесс обсуждения, принятия и реализации важнейших государственных решений хотя бы активных слоев населения, является сегодня самым надежным способом предотвращения неконтролируемых массовых выступлений.