В Московском международном Доме музыки прошла церемония инаугурации (или попросту -- открытия) только что построенного органа -- самого большого в России и одного из самых заметных среди последних мировых образцов. По крайней мере строители органа, консорциум немецких фирм «Клайс» и «Глаттер-Гец», чьими недавними достижениями стали футуристический орган в зале Уолта Диснея и орган в зале Мэдисон, отмечают, что редко когда удается в своих архитектурных намерениях быть настолько свободными от консервативных традиций. Сами хозяева зала ММДМ попросили строителей сделать орган смысловым и визуальным акцентом пространства. В результате новый орган получился ярким, нескромным и вместе с тем гармоничным. Залу он очень идет, придавая одновременно благородства и эффектности.

Торжественная церемония собрала полный зал -- редко когда органный концерт притягивает столь светскую аудиторию. Светскость оборачивалась аплодисментами после каждой финальной каденции, каждой части каждого произведения. Впрочем, жанр церемонии изначально не предполагал знаточества публики или хотя бы ее информированности относительно структуры музыкального цикла как такового. Так что спонтанность аудитории настроения не портила.

И как его было испортить. Тон задали торжественные фанфары с балкона. Потом публике показали короткий видеоролик о строительстве и транспортировке новинки, затем на сцену вышли строители Филип Клайс и Каспар фон Глаттер-Гец и вручили президенту Дома музыки Владимиру Спивакову ключи от органа на бархатной подушечке. Все трое благодарили всех, начиная с Лужкова и Ресина и заканчивая московскими специалистами Павлом Кравчуном и Людмилой Голуб, осуществлявшими экспертное сопровождение. Спиваков еще вспомнил пушкинское «Родился я с любовию к искусству» (в монологе упоминается орган, если кто не помнит).

Если на стадии презентации главным, что отличает новый орган, казались цифры (вес -- 30 тонн, высота -- 14 метров, ширина -- 10 метров, 84 регистра, четыре мануала, 6 тыс. труб, орган перевозили в Москву в сотне ящиков на шести грузовиках), то в концертной фазе оказалось, что инструмент хорош еще и музыкально. Он, как того требовала московская сторона, действительно оказался ярким, но теплым, светлым и глубоким по звуку. По крайней мере таким его представили органисты-виртуозы Клеменс Шнорр, Томас Троттер и Василий Долинский.