Вчера исполнилось 15 лет со дня смерти академика Андрея Сахарова. Всего 15. Целых 15. Он уже не знамя и не жупел. Его именем уже не клянутся политические единомышленники, его имя уже не проклинают политические враги. Хотя сегодняшняя Россия опасно близка к той стране, в которой обласканный властью физик стал убежденным врагом этой власти и удостоился политической ссылки.

Страна увидела его на первом съезде советов народных депутатов последнего советского созыва. Возвращенный генсеком ЦК КПСС Михаилом Горбачевым из ссылки человек со смертельно больным сердцем и слабым голосом стал совестью нации в совершенно физиологическом смысле слова. Потому что голос совести только и может быть тихим. Потому что крики толпы всегда и должны заглушать голос совести.

Он говорил с трибуны всероссийского съезда народных депутатов о зверствах наших солдат в Афганистане под вопли назначенных в народные избранники по квоте несчастных доярок, слесарей и токарей. И таких же несчастных, по той же квоте попавших в парламент от "нерушимого блока коммунистов и беспартийных" ветеранов афганской войны, выполнявших приказы политического руководства страны. А через пять лет после его смерти -- почти день в день -- случился наш "внутренний Афганистан", началась чеченская война.

Он успел написать казавшуюся наивной конституцию страны, которая возникнет на руинах Советского Союза. А менее чем через два года после его смерти Советского Союза не стало. Но и теперь Россия не в состоянии изжить имперский синдром, а бывшие братские республики, ставшие постсоветским пространством, с трудом изживают советский и досоветский тоталитаризм.

Он полагал, что политика может быть основана исключительно на совести. Что политики -- обычные люди и уже поэтому должны понимать и чувствовать общечеловеческие ценности, воплощая их в политической практике. Но политики -- и в России, и не только в ней -- думают иначе. Поэтому миром по-прежнему правят "политические интересы" -- как дымовая завеса, прикрывающая интересы самих политиков и их окружения.

Едва ли Андрею Дмитриевичу понравилась бы сегодняшняя Россия с ее попытками учить жить соседей, с враньем в телевизионных выпусках новостей по общенациональным каналам, с очередным закручиванием гаек под видом очередного укрепления вертикали власти перед лицом угрозы очередного внешнего врага.

Впрочем, и сам Андрей Дмитриевич едва ли понравился бы сегодняшней России. Потому что ни принципов, ни идеалов, ни идей в нынешней российской политике не видно. Потому что убеждения сейчас в России -- неконвертируемая валюта. Как, впрочем, почти всегда и везде.

15 лет -- достаточный срок, чтобы слова "совесть нации" из пафосного клише превратились в адекватную формулу реальности. Мы должны были прожить эти годы, чтобы понять, что этот тщедушный полуслепой человек действительно был совестью нации. Хотя бы потому, что когда он умер, -- пусть не сразу, пусть со временем -- стало очевидно, что нация оказалась "бессовестной".

Когда академик Сахаров вернулся из своей горьковской-нижегородской ссылки, страна мучительно привыкала к тому, что может быть больше одной партии и больше одной точки зрения. Теперь она легко привыкает к тому, от чего так мучительно отвыкала тогда, в конце 80-х годов прошлого века. Тогда были перестройка и ускорение. Теперь -- стабилизация, укрепление вертикали власти и удвоение ВВП. В сущности, и тогда, и сейчас мы жили в плену бессмысленных, ничего не значащих политических поговорок.

Он наполнил содержанием это бесконечное пустословие политиков. И права человека в его устах были правами каждого человека, а не правами одного человека. И война была войной, и смерть смертью, и бесстыдство бесстыдством.

...Я ловлю себя на том, что мы очень давно не слышим от политиков простых честных слов, в которых нет никакого подтекста, нет зазора между этими словами и реальными чувствами или мыслями говорящего. Слов, которые надо произносить тихим голосом...