Существуют вещи, которые невозможно забыть. Они застревают в закоулках памяти и остаются там даже тогда, когда все остальное, большое и главное, уже давно погребено под спудом новых впечатлений. Они ждут своего часа, чтобы выйти наружу по негаданному, но единственно верному поводу. Событием как раз такого рода представляется сейчас телеигра «Что? Где? Когда», показанная по телевизору лет пятнадцать назад, а то и больше. Знатоков тогда поставила в тупик загадка, придуманная чуть ли не самим Леонардо да Винчи: «Чем больше от ЭТОГО берешь, тем больше ЭТО становится». И подсказка: «Начинается ЭТО с конца, а заканчивается с начала». Всезнайки из телеклуба явно проваливали игру -- не помогла даже дополнительная минута,а ответ так и завис между абстрактными рассуждениями о «мудрости» и «человеческом опыте». Но когда прозвучала наконец финальная сирена, отвечать неожиданно взялся знаток Нурали Латыпов, все время молчком просидевший где-то на периферии дискуссии. «Это яма», -- сказал он. Настал момент истины. И в студии сразу же стало очень тихо.

В Голливуде, как выяснилось, тоже есть свой Нурали Латыпов. Его зовут Кристофер Нолан, и его фильм «Помни...» -- как раз такая «яма» и есть. Он тоже «начинается с конца и заканчивается с начала»: в первых же кадрах зрителю становится известна развязка детективной истории. Главный герой, человек по имени Леонард (Гай Пирс), убивает в гараже человека по имени Тэдди (Джо Пантолиано). Все остальное время кинопленку как будто откручивают назад, эпизод за эпизодом. Поначалу это можно принять за искусный формалистический трюк, но потом понимаешь, что по-другому такую историю рассказывать попросту невозможно. Леонард страдает редким, уникальным, но при этом вполне реальным недугом -- потерей кратковременной памяти. Он помнит только то, что произошло до момента двухгодичной давности -- дня, когда убили его жену. Все остальное разбивается в его голове на тысячи мельчайших осколков, которые ему приходится каждый раз по новой собирать в слово «вечность». Он подписывает поляроидные фотографии людей, с которыми ему приходится общаться: «враг», «много знает», «хочет помочь». Он татуирует себя заметками на полях тела, завязывает узелки, которые невозможно развязать. И каждое утро встает к зеркалу, дабы напомнить себе: «Моя жена убита. Я должен найти человека, который сделал это».

Нолан помещает сюжет в, пожалуй, единственно адекватный ему антураж -- в тени и туман классического film noir, «черного детектива», где все не то, чем кажется на первый взгляд, и никому нельзя доверять, даже находясь в абсолютно трезвом рассудке. Даже Реймонд Чандлер, автор сценария эпохального нуара «Глубокий сон», так и не смог ответить, чем там на самом деле кончилось дело. Он не знал. Нолан знает -- сконструированный им киномеханизм работает как швейцарский хронометр, и даже если промотать фильм задом наперед, вряд ли можно будет найти хотя бы одну задоринку или логическую неувязку. Нолан знает. Но не скажет.

Можно сколько угодно спорить о деконструкции жанра, учиненной в «Помни...», или пытаться подогнать картину под какую угодно теорию. Фильм подойдет под любую трактовку -- потому что все равно будет не об этом. Оригинальное название его -- Memento, первая половина латинской поговорки memento mori -- «помни о смерти». Смерть торжествует в начале и в конце фильма, но почему тогда не предположить, что она заполняет его весь, без остатка? Откуда Леонард знает, что сам до сих пор жив? Ведь он не помнит даже, что ел на завтрак и завтракал ли вообще. Гай Пирс, сыгравший Леонарда, памятен в первую очередь по роли полицейского инспектора в «Секретах Лос-Анджелеса», и помнящий об этом зритель легко поддается на провокацию, думая что перед ним очередная криминальная история. Но, пойдя по этому пути, можно и не заметить, что сразу два актера -- Пантолиано и Кэри-Энн Мосс (сыгравшая хрестоматийную «роковую женщину») перекочевали в «Помни...» из «Матрицы» -- фильма о призрачности и фальшивости «настоящей жизни». Какой уж тут нуар, какая «лихо закрученная интрига»! Фильму Нолана прямая дорога совсем в другую сторону. Туда, где вечно парят в невесомости, но так и не достигают дна «Мертвец» Джима Джармуша, «Шоссе в никуда» Дэвида Линча, «Шестое чувство» М. Найта Шьямалана. В яму, которая становится тем глубже, чем больше ты из нее вычерпываешь. Заглянуть в нее нелегко и много чем чревато. Но это куда лучше, чем встать с кресла, когда в зале зажжется свет, и в очередной раз убедиться, что у тебя ничего не болит.