Когда сербские конвойные явились в минувший четверг в камеру белградской тюрьмы, где находился бывший президент Слободан Милошевич, его это не удивило. «Что, уже?» -- только и спросил он у визитеров, которым предстояло этапировать его в Гаагу, на суд к злейшим врагам. То, что родина столь откровенно продает его за пакет финансовой помощи, Милошевича вряд ли шокировало. Потому что на месте Джинджича и Коштуницы он поступил бы точно так же. Только упаковал бы свою капитуляцию в трескучую пропагандистскую оболочку, чтобы очередной раз доказать соотечественникам, что на самом деле одержал грандиозную победу.

Один высокопоставленный американский дипломат, работавший на Балканах во время боснийской войны, на вопрос о том, с кем из лидеров воюющих сторон было проще общаться, без колебаний сказал автору этих строк: «Конечно, с Милошевичем». В отличие, например, от загребского вождя Франьо Туджмана, одержимого идеями превосходства хорватской нации и поэтому зачастую маловменяемого, Милошевич всегда был готов переступить через любой принцип и любую идеологию ради достижения своих целей, которые он автоматически считал целями своего народа. Слобо -- никакой не коммунист и не националист, он настоящий мафиозный босс, который уважает силу и ведет циничный торг, втолковывал мне дипломат.

Финал Милошевича закономерен. Именно он довел свою страну до того состояния, когда она не может развиваться без иностранной помощи, а кредиты нужны как воздух. Проигрывая одну войну за другой, сербский лидер ухитрялся укреплять личную власть над становящейся все меньше страной. Он безжалостно бросал в бой своих солдат, чтобы потом вычерчивать на салфетках конфигурации новых границ и азартно меняться территориями с Туджманом или Изетбеговичем. Все это под лозунгом защиты сербских интересов. И теперь экс-президент пал жертвой той политической морали, которой всегда придерживался сам: если выживание требует предательства, отказа от принципов, значит, нужно предать, отказаться.

В этом смысле собственную экстрадицию Милошевич может считать своей победой -- его доктрина взята на вооружение оппонентами. Демократы оказались даже более ловкими. Милошевич скорее всего вел бы бесконечный торг, который все равно окончился бы выполнением ультиматума, но условия стали бы намного жестче и неприятнее. Сербский премьер Зоран Джинджич тянуть не стал: поскольку было очевидно, что экс-диктатора придется отдать и вопрос только в сроках, лучше сделать это сразу, чтобы по крайней мере получить по максимуму.

Выдача Милошевича, человека, который все эти годы стимулировал нестабильность в регионе, означает, что балканская история ХX века фактически завершилась. Круг замкнется, если теперь из-за Слободана Милошевича окончательно треснет югославская федерация, -- черногорские партнеры демократов по федеральному правительству возмущены тем, что с ними не посоветовались. Получится, что, уходя из политики насовсем, экс-президент, растерявший всю страну, невольно разрушит последнее, что осталось от большой Югославии.

Можно ли считать случившееся победой мировой общественности и справедливости -- вопрос другой. «Новый мировой порядок», сформировавшийся в последнее десятилетие и провозгласивший приоритет гуманитарных ценностей над национальными, продолжает укреплять рычаги своего воздействия на международную политику. Если в Косове справедливость восстанавливали при помощи бомбардировщиков, то теперь путем откровенного выкручивания рук. «Да, это шантаж, но цель же достигнута», -- откровенно заявил обозреватель немецкого канала ZDF, комментируя выделение Белграду щедрой экономической помощи на следующий день после выдачи Милошевича.

Отныне авторитарные лидеры более не могут быть уверены, что в какой-то момент смогут заключить сделку и уйти в обмен на гарантии спокойной старости. Трудно сказать, к чему это приведет, -- к тому, что они одумаются и станут демократами или, напротив, будут цепляться за власть до последнего и любой ценой. Так или иначе, но трибуналы становятся фактором международной политики. А общечеловеческие ценности вооружаются инструментом неотвратимого возмездия, который сильнее «устаревших» правовых норм и «национальной гордости».

Уже первые заявления прокурора Гаагского трибунала Карлы дель Понте свидетельствуют о том, что Милошевича сделают ответственным за все происходившее на Балканах в 90-е годы. Не умаляя «вклада» белградского вождя, нельзя не заметить, что рядом с ним на скамье подсудимых должны были бы сидеть многие политики разных национальностей, однако они туда никогда не попадут.