Альбом из 148 фотографий, рассказывающих о Соловецком лагере особого назначения, выпущен в свет петербургским Музеем Кирова и Соловецким государственным историко-архитектурным и природным музеем-заповедником. Снимки 1923--1929 годов представляют «парадную» сторону жизни гигантского лагеря, поскольку основой издания стал альбом, подготовленный ОГПУ в качестве «позитивного агитпропа» и подаренный Кирову в качестве отчета о проделанной работе.

«Положение о Соловецких лагерях особого назначения ОГПУ». Параграф первый: «Соловецкие лагеря принудительных работ особого назначения организованы ОГПУ для изоляции особо вредных государственных преступников, как уголовных, так и политических, деяния коих принесли или могут принести существенный ущерб спокойствию и целостности Союза Советских Социалистических Республик».

Постановление СНК СССР «Об организации Соловецкого лагеря принудительных работ» 1923 года. «Москва, Кремль. Организовать Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения и два пересыльно-распределительных пункта в Архангельске и Кеми. Организацию и управление указанными в статье первой лагерем и пересыльно-распределительными пунктами возложить на ОГПУ. Все угодья, здания, живой и мертвый инвентарь, ранее принадлежавший бывшему Соловецкому монастырю, передать безвозмездно ОГПУ. Обязать ОГПУ немедленно приступить к организации труда заключенных». Зам. председателя Совнаркома Алексей Рыков. Оба документа публикуются впервые.

На Кирова, первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б), которого советская мифология традиционно изображала как гуманиста, подаренный фотоальбом произвел сильное впечатление. Приветствуя ОГПУ, он подчеркивал: «Карать, не только карать... а карать по-настоящему, чтобы на том свете был заметен прирост населения, благодаря деятельности нашего ГПУ». И был услышан. Соловки стали опытной площадкой для обкатки большевистского террора. Соловки -- далее везде.

Вот статистика численности заключенных, приведенная в альбоме. 1923 год -- 3049 человек. 1925 год -- 7727 человек, 1927 год -- 14 810 человек, 1930-й -- 53 123 человека, 1931-й -- 71 880 человек. В 1937 году были расстреляны 1 818 соловецких заключенных. К этому времени Соловецкий лагерь был реорганизован в Соловецкую тюрьму особого назначения. Сокращенно СТОН.

«Мы решили предоставить слово лишь документам, свидетелям и участникам тех трагических событий, -- говорит директор Музея Кирова Татьяна Сухарникова. -- Это издание еще один шаг к покаянию и свободе». В альбоме помимо уникальных фотографий и документов, регламентирующих деятельность лагерей, содержатся также лагерный фольклор, статьи и стихи из журнала «Соловецкие острова». Вот одно из них, безымянное, с блоковскими аллюзиями:

«По вечерам над соловчанами

Весенний воздух мглист и сыр

И правит окриками пьяными

Суровый ротный командир.

И каждый вечер омрачающим

Туманом полон небосклон,

И я опять неубывающим

Остатком срока оглушен.

И каждый вечер в час назначенный,

Иль это только снится мне,

Девичий стан бушлатом схваченный,

В казенном движется окне

И медленно пройдя меж ротами

Без надзирателя одна

Томима общими работами

Она садится у окна

Сибирь и минусы склоненные

В моем качаются мозгу

И сроки длинные бездонные,

Цветут на синем берегу».

У них еще хватало силы воли так горько и интеллектуально шутить в той ужасающей повседневности... Строки воспоминаний заключенных. «Лупили без зазрения совести. Наказывали жутко... Конвоир, десятник, ротный, даже уборщик барака распоряжались заключенными будто скотиной. Как только ни измывались. Зимой раздетого до нитки ставили на пень, пока он, обмороженный, не сваливался в снег. Летом держали на пне, пока тучи комаров, облепивши голое тело, не высасывали несколько стаканов крови»: «Мы валим толстые деревья, обрубаем сучья, сносим их в кучи... Мы не умеем ни пилить, ни носить тяжести. Мы задыхаемся... Скоро замершая одежда оттаивает и снова становится мокрой от снега и пота, от нас валит пар. Наша одежда до нитки мокра.... Начальник долго подсчитывает нас, одежда снова становится железной, она жжет немеющее тело... Мы валимся на нары и спим, не замечая ни мокрого, липнущего к телу белья, ни дурманящего смрада от скученных в бараке 200 человек, ни укусов клопов и вшей. В 4 часа начинается повторение вчерашнего». Издевается надвратная агитка, встречавшая конвои, прибывавшие на Соловки:

«Здесь пройдя через горн очистительный,

Через бодрый, сознательный труд,

Вы поймете, что путь принудительный

Есть единственный правильный путь».

При культурно-воспитательной части была создана фотолаборатория. В ней работали заключенные. Снимки, сделанные ими, и вошли в альбом, подаренный Кирову. При КВЧ был создан и театр. «В условиях концлагеря театр является могучим проводником воспитательного воздействия на заключенных... Труд без искусства -- варварство. Через горы и моря сурового севера шла сюда великая культура и пришла... пришла толпою пестрою, что под конвоем ведут» -- это цитата из рекомендации по обустройству театра.

«Публикацией этого альбома мы начинаем научно-мемориальную программу, посвященную жертвам политических репрессий. Я надеюсь, что правительство нас поддержит», -- сказал, представляя альбом, директор Соловецкого музея-заповедника Михаил Лопаткин. И оглядев зал, повторил: «Я все-таки на это надеюсь».