Предыстория события незамысловата: канадский кинокомпозитор Говард Шор -- один из самых маститых голливудских композиторов (а что может быть весомее для репутации и финансов современного композитора, чем добрая голливудская слава) -- написал саундтрек к кинотрилогии Питера Джексона «Властелин колец» по культовой книге Толкиена. Двенадцать часов раздутой величественной музыки к десятичасовому громоздкому блокбастеру, проехавшемуся по своему источнику и мировому зрителю мегатоннами пышного пафоса. Саундтрек получил «Оскара». Так уже однажды было с музыкальной водой «Титаника» -- композиторы получают «Оскаров» как будто за кассу.

С этим все более-менее ясно. Но совсем непонятно (и этот вопрос многих совершенно замучил), зачем сноровисто сбитые часы музыкального материала (ужатые, впрочем, до двух), профессионально сработанные в популярной голливудской технике вздымающихся и опадающих звуковых гор, прокатывать по миру в живом виде, без самого блокбастера, но с оркестром (в Москве это был Национальный филармонический), хором (Академия хорового искусства) и норвежской солисткой Сисел. Все это слишком похоже на принцип вторичной переработки -- киноблокбастер благополучно уплыл в глубину коллективного бессознательного (если вообще оттуда выныривал), туда же и музыка, но составные части умирающих продуктов в современной экономике непременно должны идти в дело.

Единственной причиной, по которой бедный на музыку, но наполненный как таковой грандиозностью саундтрек можно было бы съесть повторно, стало бы мультимедийное шоу. Собственно, его и ждали. Говорилось о страшном количестве разных спецэффектов, хитроумной синхронизации видеоряда и подзвученного музыкального материала. Билеты стоимостью от 500 до 10 тыс. руб., по словам организаторов, были раскуплены на 85% (визуально это был огромный полупустой партер и полная галерка). Никаких толкиенистов -- публика все больше мирная и на вид работящая.

Если бы внимательный потребитель вовремя обратил внимание на один нюанс в истории с Симфонией Шора, он мог бы не ждать понапрасну великолепных мультимедийных прорывов в небеса индустрии развлечений. Слово «симфония» в названии проекта писалась не так, как оно пишется в случае с Гайдном или Бетховеном, а так, как его придумали употреблять титаны европейского послевоенного авангарда, -- с большой буквы. Было бы неразумно предполагать в Говарде Шоре, скажем, Лучано Берио, но осведомленность композитора и его команды в вопросах ловких смысловых и формальных маневров вполне могла бы иметь место. Но оказалось, что Шор пишет слово «симфония» с большой буквы не почему-либо, а просто потому, что она большая, белая, пушистая и к тому же главная на сцене. Выяснилось, что световые эффекты -- просто благообразная подсветка кулис, что видео -- это красиво вставленные в золотую рамочку и превосходно микшируемые иллюстрации к одному из изданий книжки Толкиена (авторы отличных рисунков -- Джон Хоув и Алан Ли), а звуковых эффектов, кроме проанонсированных, но совершенно неразличимых фокусов партитуры, вовсе нет. Главной бедой московского представления оказалось то, что Симфония, подавляющая своим бледным величием прочие элементы шоу, была прямо-таки ужасно подзвучена. Как так получилось -- полная загадка: винить акустику Кремлевского дворца было бы странно, поскольку здесь стоит едва ли не лучшая в стране аппаратура (кто слышал здесь «Тоску» Римской оперы, тот понимает). Видимо, звукоинженеры хотели, чтобы продукт предстал во всей своей натуральной симфонической естественности. Но иллюстративная музыка, собранная из пары малюсеньких тем и бесконечных, сменяющих друг друга связок, сочинялась все-таки в расчете на долби-серраунд. А то, что композитор, как выяснилось, одновременно думал еще и о славе настоящего симфониста, в музыке не воплотилось. Серраунд воплотился, а симфонизм -- нет.

Так и остался в Кремле этот клейкий блокбастерный наполнитель каким-то голым и беззащитным. Квазикельтский голосок Сисел кокетливо торчал из хоровой бочки, оркестр то таял, то щетинился, и только рисунки скрашивали одиночество невеселого и смешного, медленного и затягивающего сюжета, если кто-то о нем вообще вспоминал.