Когда Наталия Касаткина и Владимир Василев впервые сочиняли на музыку Андрея Петрова "Сотворение мира" (а было это в 1971 году в Мариинском -- тогда Кировском -- театре), претензии московского начальства были многочисленными и дикими. "Грим Создателя похож на Ленина!" (благородные седины, чуть кудряшек, ничего общего); "Адам и Ева не должны быть голыми" (вообще-то они были в трико). Спектакль все же выпустили (Адамом был Михаил Барышников), и с тех пор Касаткина и Василев воспроизвели его во множестве стран не один десяток раз. Играли и в своем театре "Классический балет". Теперь решили обновить, выпустив "арт-рок-версию".

Оказавшиеся на сцене электрогитары и ударные (вместо привычного оркестра в яме), воспроизводя не слишком удачную обработку Александра Лаврова (вместо остреньких акцентов колыхалось море агрессивной музыки; еще и мутная акустика Кремлевского дворца подсобила), дела все же не испортили, лишь подчеркнув то, что скрывалось под наслоениями лет.

А был балет о балете. Странно, да? Казалось бы, рассказывается история, все как полагается: Бог, черт, люди, яблоко. А на деле речь о танцах -- и только о них.

Тут вот что важно: во многих других искусствах "закрытие на себя", "закукливание сюжета" часто говорит о кризисе, о неблагополучии. Балет же чаще всего достигает вершин, когда отказывается от внешних сюжетов и говорит о себе -- и более ни о ком. Между тем бессюжетные балеты всегда были у советской власти на особом подозрении. И вот -- как выход -- "Сотворение мира".

Сотворение мира оказывается сотворением танцовщика. Сначала мы видим Адама, стоящего на плечах, потом опирающегося на одну руку и одну ногу, наконец на двух ногах; потом он рассматривает свои стопы, вертит их руками, изучает возможности; потом прыжки, туры, большой пируэт. Черт искушает классического танцовщика возможностью походить на четвереньках. И конечно, источник всех неприятностей в карьере -- партнерша-балерина.

По сути, "Сотворение мира" было балетным манифестом второй половины ХХ века -- того времени, когда в центре балета встал танцовщик. Этот манифест нам предложили перечитать, слегка его разукрасив. Поздние украшения оказались излишними. Он и так интересен.