Российская компания ABBYY -- лидер рынка программ распознавания символов, одна из немногих отечественных софтверных компаний, успешно работающая на Западе. Каждый второй сканер в мире продается вместе с программным обеспечением от ABBYY. Корреспондент «Времени новостей» Андрей АННЕНКОВ беседует с главой компании Сергеем АНДРЕЕВЫМ о проблемах, стоящих перед отраслью.

-- Индустрия программирования должна помочь избавиться от преобладания сырья в структуре российского экспорта. Во всяком случае так считает Миниформсвязи. Государство своими действиями подтверждает серьезность таких планов?

-- Пишется концепция развития нашей индустрии. В соавторстве, как я понимаю, с продвинутой частью бизнеса.

-- Вы говорите как человек со стороны. Разве ABBYY -- не продвинутая часть бизнеса?

-- Продвинутая. Мы даем консультации, когда нас спрашивают. А спрашивают в основном аналитические компании, которые работают по заказу госструктур. Но тут ведь как все... Вопрос-то многогранен, тронешь одно -- посыплется другое. Вот мы когда свои программы распознавания пишем, от версии к версии стремимся устранить выявленные ошибки. Но выясняется, что если мы одну ошибку поправим и вот эта буква теперь распознается хорошо, то другая буква, с которой проблем прежде не было, почему-то распознается хуже. И непонятно, улучшил ты программу или нет. То же самое и с влиянием государства на развитие отрасли. Нужна осторожность, учет возможных последствий решений. Для этого концепция и пишется.

-- Концепцию в отличие от кода программы проверить на работоспособность сложнее...

-- Сложно, но можно. Все зависит от квалификации экспертов. Но работе над концепцией мешают весьма общие причины. Налогообложение, в частности. У софтверной компании основная статья расходов -- это люди, их заработная плата. А налог на зарплату -- не путать с подоходным -- очень велик. Я о едином социальном налоге, ЕСН. Хорошо компании, у которой в структуре себестоимости основная часть -- материалы или, скажем, электроэнергия. Доля зарплаты там невелика, 10--15%. Если заплатить налоги с 10--15% расходов, то общие расходы возрастут на 5--10%. А в производстве программ зарплата составляет 70%, и после того, как будут выплачены налоги на зарплату, общие расходы растут раза в полтора. У нас избирательный налоговый пресс в экономике. Он избирательно давит на те отрасли, где в структуре затрат преобладает человеческий труд. Для всех наукоемких инновационных предприятий это ключевой момент. Ведь любое наукоемкое производство -- это люди прежде всего и их зарплата. Когда говорят о поддержке таких предприятий -- это странно. Мне кажется, что в нашей стране производство макарон поддерживается гораздо больше, чем производство наукоемкой продукции. Проблему вылечить непросто, поскольку не только наукоемкий бизнес с ней сталкивается. Парикмахерские, консалтинговые фирмы. Государство вроде бы и хочет помочь бизнесу, но оно очень консервативно, когда дело доходит до конкретных решений. Мне приходилось слышать от чиновников: это ж получается, мы снизим налоги, а вы в результате денег больше заработаете? Критерий успеха организационных изменений в экономике действительно очень простой -- либо уменьшаются расходы, либо растут доходы. При нынешнем профиците бюджета государство могло бы и пойти на эксперименты в сфере налогообложения. Есть другие макроэкономические факторы, которые хорошо бы настроить тщательнее. Валютное регулирование, например. Производители программного обеспечения, поставляемого на экспорт, сталкиваются с очень сложными проблемами.

-- Нельзя ли об этом подробнее.

-- Есть такая штука, как перечень мероприятий, связанных с оформлением экспортной сделки. Перечень этот немаленький и совершенно несопоставим с тем перечнем действий, которые должен совершить американский экспортер софта. Он может просто договориться с провайдером, разместить свой продукт в Интернете, определить способы платежа -- и все, его бизнес заработал. Там не нужно паспорт сделки заводить на каждую покупку, думать о «невывозе капитала», «контроле невозврата выручки из-за границы» etc. У нас же многие вынуждены переносить часть бизнеса за границу. Вместо того чтобы торговать программами из Москвы, договариваешься с зарубежным партнером, который организует продажи. И получается, что сделки облагаются налогом в другой стране и там создаются рабочие места, которые можно было создать в России. А здесь остаются только разработчики, которые пишут и отлаживают код. Но опять же, попробуй государство расслабиться. Если изменить законодательство только для софтверных компаний, на этот рынок знаете кто устремится... Через эту лазейку потечет вся валютная выручка. Есть планы острожной, поэтапной либерализации контроля валютной выручки, но бизнес не может ждать, когда они воплотятся, и просто уходит за границу. На абсолютно законных основаниях, между прочим.

-- Отечественный производитель софта готов к конкуренции на мировом рынке?

-- Несколько ограничивающих факторов. Во-первых, оценка рынка софта вообще, и на какую его долю мы претендуем. Во-вторых, люди. Мы планируем драматический рост производства программ, но будем ли иметь одновременно пропорциональный рост числа инженеров? Государству придется не просто создать условия для развития бизнеса, но и думать о его инфраструктуре. Вплоть до того, а будет ли у нас широкополосная цифровая связь с внешним миром, которая позволит качать на Запад софт на 5 млрд долл. Для четкого ответа на эти вопросы не всегда хватает информации. Очевидно одно -- нужно позаботиться о кадрах. Сейчас российские компании, работающие на мировом уровне, доучивают вышедших из вуза программистов. У нас человек доучивается полтора-два года! Очень странное, вообще говоря, занятие.

-- Речь о базовом образовании или о знании конкретных технологий?

-- О технологиях. Базовое образование у нас на уровне, и это огромное преимущество. У нас человека учат думать и учат учиться. Поэтому, несмотря на некоторую сырость выпускников, у них внутри есть мотор, позволяющий двигаться, расти. Но проблемы в системы образования нарастают. В вузах нет техники и нет преподавателей. При советской власти лучшие выпускники оставались на кафедрах, теперь же это немыслимо -- а семью на что кормить? Есть вероятность того, что для реализации планов развития отрасли нам просто не хватит людей.

-- Государство ставит перед отраслью немыслимо сложную задачу -- производить софта не меньше, чем нефти. Но и вы перед государством тоже немыслимо сложную задачу ставите -- реорганизовать систему образования.

-- Где же тут немыслимая сложность? Если преподаватели пройдут квалификационные испытания, почему бы им не платить те деньги, которые они стоят? Можно привлечь иностранных специалистов, которые будут учить и студентов, и преподавателей. Это задача решаемая, но ей надо заниматься, и заниматься всерьез.

-- Что вы скажете об идее строительства технопарков в России?

-- Идея интересная, но есть нюансы. Год назад мы с рядом IT-компаний думали переехать за город, построив офисное здание в Подмосковье. Землю нашли, и нам ее местная власть даже отводила бесплатно. Ничего не вышло -- выяснилось, что больше половины сотрудников туда не поедут, даже если построить в Подмосковье жилье. Не хотят уезжать из Москвы. Мне нравится жить в Подмосковье или работать в Подмосковье, а жить в Москве... как минимум от пробок будешь избавлен. Но мои сотрудники не разделяют эту точку зрения.

-- У вас сложившаяся компания. Может, новичкам технопарки пригодятся?

-- Для инвестора при оценке перспективности вложений первый фактор -- это люди, второй фактор -- это люди, третий фактор -- это люди, четвертый -- идея, пятый -- деньги. Возможно, есть свежие команды разработчиков, которые предпочтут Дубну, и у них все получится. Так что идея создания технопарков, повторю, интересная. Что касается нас, я не очень понимаю, в чем прелесть технопарка. Меньше стоит аренда помещений? Чем технопарки хороши для бизнеса? Если льготами в одном отдельно взятом месте, то это очень нестабильно.

-- Кадровый голод на вашем рынке по-прежнему велик?

-- Да. Зарплаты растут очень быстро. Спрос на программистов больше предложения. Идет активный хантинг (переманивание специалистов. -- Ред.). Рынок перегрет.

-- Как вы сумели пробиться на международный рынок? Не многим нашим софтверным компаниям это удается.

-- Случайно получилось. Мы обнаружили, во-первых, что исчерпали внутренний рынок, и, во-вторых, что создали абсолютно лучший в мире продукт. Это позволило вести низкобюджетный маркетинг. Вместо покупки дорогой рекламы мы просто в течение четырех лет не проиграли ни одного сравнительного теста программ распознавания символов.

-- Зарубежные конкуренты хантингом не занимаются?

-- Они чем только не занимаются. Бывает, угрожают «разрушить бизнес». На самом деле пока ничего страшного не произошло. Угрозы прекратились, хотят сотрудничать. Вообще-то, если западный конкурент прибегает к шантажу, угрозам, то это тянет на недобросовестную конкуренцию, что в свою очередь пахнет уголовщиной и ФБР. Они все-таки там к законам трепетно относятся и стараются вести себя прилично. А хантить у нас людей целенаправленно они пока не пробовали. Да и, честно говоря, это было бы странным занятием. Чтобы это дало результат, надо команду уводить, а не единицы сотрудников. А это уже маловероятно.

-- Хорошо вам, на вашем рынке Microsoft не работает.

-- Кто его знает, что будет дальше. Однако -- да, хорошо (смеется). Я заметил, что Microsoft почему-то не выпускает наукоемкие продукты. Не их это, видимо, кредо. Так что мы не очень боимся Microsoft.

-- А с пиратами на Западе как дело обстоит?

-- Отвечу, приведя пример. Мы продаем не только розничные коробки, но и технологии, которые встраиваются в другие программные продукты. Так вот, когда мы ввели техническую защиту от несанкционированного копирования нашего кода именно по технологическим продуктам, то наша выручка по такого рода сделкам на Западе возросла в четыре раза. А ведь это не домашний рынок, а корпоративный! Так что легенды о западных странах без пиратства -- это большой миф.