Фестиваль современного искусства «Мастерская Арт Москва» проводился накануне 25-летия Центрального Дома художника. День рождения празднуют сегодня. Победителя придуманного директором ЦДХ и Экспопарка Василием Бычковым фестиваля награждали позавчера. Настроение у всех хорошее. Ко дню рождения ЦДХ фестиваль оказался лучшим подарком. Если в предыдущие годы он напоминал кружок художественной самодеятельности или балет не вылупившихся птенцов, то в нынешнем сезоне все получилось. Дело даже не в том, что большой урожай качественных работ. Порадовало восстановление в правах подзабытого российским Contemporary Art принципиального для художественной жизни понятия «процесс»: выставка не только имена, но и тенденции, лейтмотивы, контекст. Вовлеченность искусства в исторический хронотоп доказывает, что с арткомьюнити можно общаться серьезно и умно, что подвохи и надувательства исключены.

Жюри известных критиков под руководством Екатерины Деготь пригласило к участию действительно достойную команду мастеров разных поколений, от звезд (Елена Елагина, Игорь Макаревич, О&А Флоренские, Константин Батынков, Гор Чахал, Сергей Шутов) до совсем молодых, свою репутацию известностью пока не запятнавших. Первое наблюдение: многие работы реабилитируют пространственно-пластический модус искусства, они просто отлично сделаны. Графика Константина Батынкова, поролоновые скульптуры Сергея Шеховцова, видео Гора Чахала, объекты Сергея Шутова, Ирины Кориной, Вячеслава Колейчука, Витаутаса Стасюнаса не стыдно привести и на самую статусную мировую биеннале. Связанное с первым второе наблюдение: аскеза концептуалистской «ноуменальности» сменяется «феноменальным» гедонизмом: появилась чуткость к миру, его пытаются понять, с ним дружить, его любить; эксгибиционистские комплексы посланы куда подальше. Шутов любуется старыми, населяющими квартиру вещами и как Андерсен придумывает им свою историю, слагает «Песни мусора». Лариса Звездочетова собирает инсталляцию из темных глянцевых мешков с напиханным в них «немецким секонд-хендом». А стены украшают стилизованные под изображения в старых журналах моды графические портреты дам в неглиже. Бэушная вещь перестает быть мусором. Это часть живой жизни. Третье наблюдение: трендом становится не апология насилия, а его деконструкция, демифологизация. Максим Русаков смастерил плац с доброй сотней богородских игрушек: если дернуть за прикрепленное к платформе топорище, деревянные мишки стучат молоточками. Как по команде. Называется вещь «Рычаг власти». Ирина Корина устроила в маленькой комнатке маленькую цветную дискотеку, инсталлировав ее левой атрибутикой: молоткасто-серпастыми эмблемами на стенах, картинками с продвинутыми «тинами» в клевых маечках с портретами вождей. Тоталитарность мутирует в гламур. Она больше не зомбирует умы и души. О деконструкции насилия, по моему мнению, и работа выбранного жюри критиков победителя «Мастерских», молодого художника Давида Тер-Оганьяна. Называется работа «Операция» и представляет собой серию живописных холстов. Схематично изображены участки города с местами проведения террористических (контртеррористических?) операций. Синий прямоугольник -- жилой квартал. Пунктир -- маршрут движения. Красный крест -- взрыв. Страшная наша правда. Как с ней жить дальше? Художник предлагает свое обезболивающее: лишить означающее значения, превратить его в чистый знак. Знак отмечает территорию собственно искусства, в данном конкретном случае -- живописи геометрической абстракции. Увидев мастерски созданные разноцветные плоскости и синкопы точек Давида, один критик провел параллель с творчеством главного абстрактного экспрессиониста России Юрия Злотникова, его сюитой «Сигнальные системы», появившейся в далекие советские годы. Ассоциация очень точная. В мире, где насилие блокирует любую возможность понимания, общения, любви, искусство -- лучший связной.