Поклонникам весьма популярного некогда в СССР журнала «Корея» наверняка запомнилась помещенная на его страницах репродукция. На картине был изображен мальчик младшего школьного возраста в коротких штанах, проникновенно распевающий под аккомпанемент своей ровесницы-аккордеонистки. Неизвестно, какую именно песню пели дети, -- может быть, «Ждем приказа от вас, вождь родной», может, «Народ воспевает вождя», а то и высоко оцененную некогда партийным руководством «Азалию революции», -- но в любом случае картина целиком и полностью соответствовала своему названию. Полотно называлось «Никому не завидуем на свете».

Этот слоган мог бы стать великолепным эпиграфом для ретроспективы фильмов КНДР, впервые за долгие годы представленных на Московском кинофестивале. «Кроме кино, едва ли есть другой вид искусства, который имел бы такую огромную силу воздействия на революционное воспитание людей... С помощью живых картин кинолента предметно показывает реальную жизнь, и каждому зрителю легко понять ее содержание», -- еще в 1963 году указывал товарищ Ким Чен Ир в своей речи «Вызовем новые перемены в создании революционных произведений». Слова эти не потеряли своей актуальности по сей день и, безусловно, справедливы по отношению к пяти фильмам, представленным в московской программе. Кинематограф Северной Кореи -- явление самостоятельное и самодостаточное, вряд ли имеющее аналоги. Хотя во время просмотров неизбежно возникают ассоциации со знаменитыми киношедеврами, сходство это весьма поверхностно. На первый взгляд фильм «Живые призраки» (2000) антуражем и масштабом некоторых сцен может напомнить «Титаник». В обоих фильмах имеют место зрелищные сцены кораблекрушения, а одной из сюжетных линий является любовная история молодых людей, отправляющихся в плаванье к новой жизни. Но если Джеймс Кэмерон ставил во главу угла мелодраматический накал, превращая свой фильм в отражение частного случая, то Ким Чун Сон рассматривает сюжет с иных позиций. История корейских репатриантов, отправившихся на корабле на свою дорогую родину после разгрома японских империалистов 15 августа 1945 года и ставших жертвой реакционного заговора, является не только исторической хроникой, но и мощным идеологическим документом. То же можно сказать и о фильме Ли Гван Ама «Земля человеческой любви» (1999), неявным и удивительным образом рифмующимся с нашумевшей лентой Ларса фон Трира «Разбивая волны». Но здесь нет места фрейдизму и смакованию эротических, порой весьма извращенных переживаний. Героиня «Земли», медсестра Кви Не, вынуждена расстаться с возлюбленным, бойцом корейской армии, ради того, чтобы заботиться о своей подруге Чжон Ок, еще в детстве ставшей инвалидом по вине японских националистов. Жертва приносит плоды, и в финале подопечная Кви Не делает свои первые самостоятельные шаги. Но происходит это не по причине мистического «озарения». Не из абстрактного гуманизма жертвует Кви Не своей личной жизнью, но потому, что не может поступить иначе, -- так заведено на «земле человеческой любви», где нет места индивидуализму. Забота и искренность окружающих добрых людей во главе с секретарем партийной организации действуют лучше любого лекарства.

«Истинная ценность художественного произведения -- не в красоте формы, а в глубине содержания», -- сказано в уже цитировавшейся речи товарища Ким Чен Ира. Однако кинематографисты КНДР не забывают и о зрелищности своих лент. Настоящим праздником становится просмотр двух фильмов о спорте: драмы о женском марафоне «Бегом до самых небес» (2000) Ли Чжу Хо и в особенности картины Рим Чхан Бома «На зеленом ковре стадиона» (2001), в котором показано спортивно-художественное действо «Всепобеждающей Трудовой партии Кореи», поставленное к ее 55-летию. Многотысячный коллектив спортсменов изображает известные на весь мир живые картины, «совершенные художественно и идеологически», посвященные великому Вождю и Полководцу. Никакая компьютерная графика, никакие ухищрения по электронному размножению массовки (вроде тех, что были применены в голливудском «Гладиаторе») не в состоянии конкурировать по силе воздействия с людским морем, представленным на экране.

Наконец, в ретроспективу вошел фильм, который является не только великолепным примером исторической героики, но и подарком для всех любителей кино, знакомых с фильмами КНДР еще с тех времен, когда они появлялись в отечественном прокате. Знакомый нашим зрителям, любимый и незабываемый «Хон Гиль Дон» (1986) классика северокорейской кинематографии и выпускника ВГИКа Ким Гиль Ина является прекрасным примером фильма, в котором ярко выраженный патриотический пафос органично сочетается с элементами сказочного фольклора и виртуозной демонстрацией приемов восточных единоборств. При том, что подобные сцены могут соперничать в увлекательности и отточенности хореографии с признанной классикой жанра. После «Хон Гиль Дона» даже фильм Анга Ли «Крадущийся тигр, затаившийся дракон», вызвавший фурор на Западе и определенно перехваленный, воспринимается куда более адекватно и кажется формально совершенным, но абсолютно пустым произведением.