Этой осенью арбитражный суд Торговой палаты Стокгольма рассмотрит иск канадской Archangel Diamond Corporation к своему российскому партнеру -- АО «Архангельскгеолдобыча» (АГД). Стороны собирались совместно разрабатывать Верхотинское алмазное месторождение (Архангельская область). До дела дело не дошло -- партнеры не сумели договориться и теперь выясняют отношения в международном суде. Ситуацию комментирует генеральный директор и президент Archangel Diamond Corporation Тимоти ХЭДДОН.

-- Господин Хэддон, что сейчас происходит на Верхотине?

-- В нарушение существующего между нами соглашения "Архангельскгеолдобыча" сама, без согласования с нами, проводит там работы. Никаких официальных оповещений об этом мы не получали. Мы не знаем, когда они начали, сколько денег они вкладывают и что именно они делают. А мы оплачиваем счета адвокатов, вместо того чтобы платить рабочим в Архангельске. Цены на акции нашей компании упали, но это неважно.

-- Напомните, пожалуйста, как развивались события вокруг месторождения.

-- В 1993 году мы подписали с АГД соглашение о партнерстве. В 1998-м обратились в АГД, предлагая им выполнить соглашение, и переоформили лицензию на разработку Верхотинского алмазного месторождения на СП «Алмазный берег». АГД отказалась. А в нашем соглашении записано, что если стороны не договорились, то им следует обратиться в Стокгольмский арбитраж. Так мы и поступили. Впервые мы подали исковое заявление в августе 1998 года.

В то же время у нас шел диалог через канадское правительство с правительством России. Мы пытались найти решение этого вопроса без арбитража. Все прекрасно понимали, что проблема в г-не Усманове и тех людях, которые с ним работали.

-- Если я не ошибаюсь, в тот момент Алишер Усманов -- сейчас он генеральный директор «Газпроминвестхолдинга» -- возглавлял родственную ЛУКОЙЛу компанию «Интерфин», которая имела долю в АГД, но не напрямую, а косвенно, через участие в ООО «В. А. Инвест», владеющем 57,8% акций АГД...

-- Да. И, исходя из слов г-на Усманова, он был владельцем АГД. В дальнейшем он привлек в АГД и ЛУКОЙЛ, но в тот момент он был основным владельцем. В конце 98-го и почти весь 99-й мы работали с Примаковым, Куликом, Лившицем, Яцкевичем и Орловым (нынешний и бывший министры природных ресурсов. -- Ред.), но безрезультатно. Тем не менее 15 июля 1999 года мы подписали то, что можно назвать мировым соглашением. И опять г-н Усманов остановил работу, дав понять, что он хочет получить контроль над совместным предприятием. Вот что скрывалось за всевозможными дополнительными требованиями к нам, без выполнения которых российская сторона отказывалась переоформить лицензию.

-- О какой форме контроля шла речь?

-- Если говорить простым языком, без юридической терминологии, то г-н Усманов хотел, чтобы мы вкладывали деньги в «Алмазный берег», а он имел бы возможность их из «Алмазного берега» вынимать.

-- Вы не видите возможности обойтись без суда?

-- Мы все еще хотим решить вопрос до арбитража. Мы согласны, чтобы в «Алмазном береге» большинство директоров были со стороны АГД, мы согласны, чтобы компания управлялась российскими гражданами. Но пока мы финансируем проект, мы хотим иметь возможность подписывать финансовые документы -- после того как бюджет и программа согласованы совместно с российскими партнерами. Практически это должно выглядеть так: совет директоров, в котором из семи человек четверо -- представители АГД, принимает геологическую программу, затем совместно рассматривает и принимает программу финансирования. И если председателя совета директоров выдвигают русские, то генерального директора и главбуха -- канадцы. Но при этом заместитель гендиректора со стороны АГД (это было наше предложение) имеет все права, за исключением права подписи, вплоть до того, что он может созвать совет директоров, если ему не нравится то, что делает гендиректор. Он получает полный контроль, а мы -- гарантию того, что деньги используются по назначению. Я неоднократно обращался в ЛУКОЙЛ с предложением встретиться и обсудить эту проблему, но ни на одно письмо г-н Алекперов не ответил.

Если русские хотят иностранных инвестиций, правила игры должны быть одинаковыми и для российских, и для западных акционеров. Сегодня российские акционеры могут делать практически все, что им угодно. Мы поддерживаем политику президента Путина и надеемся, что теперь все изменится, но пока что российские бизнесмены используют свои взаимоотношения с чиновниками, чтобы найти повод избавиться от своих западных партнеров. Этим объясняется то, что г-н Алекперов не отвечает в течение двух лет ни на одно из наших писем. Наш случай -- классический. Мы пришли в 1993-м, подписали соглашение и создали СП, мы инвестировали деньги в поиск алмазов, и все было отлично. Когда мы нашли месторождение, нас стали выпихивать. Вокруг навели тумана, а соль в том, что месторождение найдено, и канадский инвестор им больше не нужен.

-- Сколько денег вы вложили в проект?

-- Во все наши начинания на территории Архангельской области -- около 30 млн долларов, на Верхотинском месторождении -- около 17 млн. Этот проект еще недостаточно изучен, поэтому я не хотел бы называть точные цифры. Но я могу сказать, что для его развития, когда работа по изучению будет закончена, потребуется от 500 до 800 млн долларов. Этот проект даст тысячи рабочих мест, а годовой оборот компании составит около 400 млн долларов. Но чтобы это произошло, права на эту территорию должны быть у совместного предприятия, а не у одного из партнеров.

-- К каким результатам привело ваше обращение к правительствам наших стран -- я имею в виду Российско-канадскую межправительственную экономическую комиссию?

-- 29 июня этого года на заседании комиссии все документы по нашему делу были переданы премьер-министру Виктору Христенко, но пока никакого ответа нет, как и ни на одно из моих писем. Сегодня г-н Христенко отбыл в отпуск.

-- Когда Стокгольмский арбитраж заслушает дело и в чем суть вашего иска к АГД?

-- Мы надеемся, что разбирательство состоится до конца этого года. Декабрь-январь -- это самое позднее. Теперь что касается наших претензий. Мы подали заявление на два вида компенсации. Первый -- это компенсация в связи с задержкой реализации проекта. Она включает то, что мы реально потратили, плюс то, что мы потеряли в связи с этой задержкой, -- около 100 млн долларов. Если после принятия судом решения по первому вопросу АГД откажется переоформить лицензию, то мы потребуем полной компенсации в размере 500 млн долларов. На самом деле все, что мы хотим, -- только лицензия.

-- Вы возбудили дело только против АГД. Почему в качестве ответчика не фигурирует г-н Усманов, который так часто упоминается в нашем разговоре, или г-н Алекперов?

-- В первый раз мы подали исковое заявление в 1998 году против АГД, ЛУКОЙЛа, «Интерфина», «Роснефти», «Архангельских алмазов» и Усманова лично. Стокгольмский арбитражный суд провел заседание и признал, что мы можем подавать только непосредственно на компанию, которая подписала соглашение с нами, т.е. на АГД. Но мы отлично знаем, кто стоит за АГД в данном случае. Это г-н Усманов и г-н Алекперов.

-- Каковы возможности Стокгольмского арбитража? Все-таки где Россия и где Швеция...

-- Россия подписала Нью-Йоркское соглашение, по которому она признает решения Стокгольмского и Гаагского судов. Поэтому с решением Стокгольма можно идти в российский суд, который обяжет российскую компанию выполнить обязательства в соответствии с вердиктом международного суда. Кстати, на заседании Российско-канадской комиссии 29 июня министр природных ресурсов Борис Яцкевич публично заявил, -- и это, по-видимому, зафиксировано в протоколе, -- что если российская сторона проиграет, то она заплатит.

-- Господин Хэддон, с какой целью вы приехали в Москву?

-- Мы по-прежнему пытаемся найти мирное решение. Мы не хотим суда, мы не хотим ставить Россию в ту ситуацию, в которой она может оказаться после Стокгольма. Суды -- это вообще не мое дело, я горный инженер. Но г-н Усманов с нами не разговаривает, ЛУКОЙЛ на наши письма тоже не отвечает. Я встречался с моими адвокатами, и мы рассчитываем на встречу с полномочным представителем президента по Северо-Западу г-ном Черкесовым.

-- В России много пишут о зависимости вашей компании от корпорации De Beers. Насколько это верно?

-- У нас нет никаких прямых взаимоотношений с De Beers. Недавно умерший Гарри Оппенгеймер (De Beers принадлежит семье Оппенгеймеров. -- Ред.) имел свои личные средства, и этими средствами, фондом семьи, распоряжалась инвестиционная компания Task Holding Limited, которая на открытом рынке в Канаде приобрела наши акции и теперь является одним из 4 тысяч акционеров, правда одним из основных акционеров, ведь наша компания -- открытое акционерное общество. Мы обращались в De Beers за технической консультацией по поводу Верхотины -- и это понятно, ведь они специалисты. Один из основных наших акционеров -- это Таsк, что дает нам возможность кроме капитала привлечь техническую экспертизу De Beers. Но у нас огромное количество других акционеров, и мы неподконтрольны De Beers.