О проблемах освоения исторической недвижимости корреспонденту «Времени новостей» Геннадию СНЕГИРЕВУ рассказал историк и ландшафтный архитектор, вице-президент Фонда возрождения русской усадьбы Дмитрий ОЙНАС, много лет проработавший в Плесском музее-заповеднике.

-- Что лучше обеспечивает сохранность памятника -- аренда или частная собственность?

-- Механизмы контроля за соблюдением законодательства в принципе одни и те же: и арендаторы, и собственники несут определенные обременения, связанные с необходимостью сохранять памятник как объект культуры. Самый неблагоприятный вариант для памятника -- это краткосрочная аренда, когда здание приспосабливается то под одни, то под другие нужды.

-- Получается, что воссоздание памятников обязательно предполагает приспособление их под новые цели? То есть в каком-то смысле искажение оригинала?

-- Да, нецелевая реставрация бессмысленна. Если нет владельца, нет идеи по использованию здания, лучше сделать научное описание, законсервировать его и подождать до лучших времен. Ведь даже под музей здание нужно определенным образом приспосабливать с учетом характера экспозиции. Только мемориумы (дома-музеи выдающихся людей, литературные усадьбы) восстанавливаются «в чистом» виде, да и то с учетом массового посещения.

-- Вам много приходилось работать с инвесторами. Приходит ли постепенно понимание того, что аутентичные памятники, с историей, выполненные в оригинальных материалах, ценятся гораздо больше, чем подделки, и вкладываться в них в конечном итоге выгоднее?

-- Да, сегодня формируется новое понимание престижности. На той же Рублевке все больше появляется домов в стиле русских усадеб. Некоторые владельцы, заказывая проект, просят искусственно состарить дом. Что касается нашего опыта работы в Плесе, то некоторые инвесторы сразу понимали ценность того, что они приобретают. Другим приходилось объяснять, но после наших объяснений они зачастую уже сами начинали нас дергать: «Давайте скорее архивные материалы!»

-- Не кажется ли вам, что в провинции процесс освоения инвесторами исторического наследия идет спокойнее, без таких гигантских сложностей и громких скандалов, как в Москве?

-- В провинции действительно все проходит мягче, медленнее. У каждой из сторон есть время подумать, осмыслить ситуацию, поэтому механизмы разрешения конфликта интересов вырабатываются быстрее. В Москве времени ни у кого нет, и все противоречия обострены. Кроме того, в провинции нет состязания инвесторов: если уж предприниматель берет памятник, то администрация очень этому рада и, как правило, создает ему нормальные условия.

-- В Москве памятники сносятся и перестраиваются до неузнаваемости благодаря взяткам. В провинции чиновники, охраняющие памятники, не берут взяток?

-- Конечно, это бывает, но реже. Масштаб не тот. Не потому даже, что об этом тут же станет всем известно. Просто провинция в этом смысле более невинна, там еще имеют значение такие вещи, как репутация и самоуважение. Это, конечно, не материальный фактор, но очень важный.