Как-то этот фестиваль все вздрагивает, устроителей меняет и концепцию. Сначала он возник в "Новой опере". Этот зал постоянно арендует "Имперский русский балет", и его шеф Гедиминас Таранда задумывал фестиваль по типу Мариинского: приезжают балетные звезды и в спектаклях "имперцев" участвуют. Затея провалилась, звезд заманить не удалось. Затем собралась новая команда (артдиректором стал юный хореограф Никита Дмитриевский), каким-то образом получила права на название и концепцию феста совершенно поменяла: теперь это фестиваль, приглашающий целые театры. В прошлый раз Grand pas этой команды был летним; теперь стал осенним. И, наконец, на пресс-конференции объявили, что с будущего года он меняет название.

Почему? Потому что привозят в основном труппы, занимающиеся современной хореографией, а grand pas -- классический балетный термин, "к тому же не очень понятный широкой публике". Ну, предположим. Только вы знаете, каким будет новое название? Grand ballet. Вот уж никаких "классических" ассоциаций.

Впрочем, до следующего года фестивалю еще дожить надо. Пока что его устроители с самого начала продемонстрировали, что: а) выбрать и привезти труппы они умеют; б) толком представить их публике -- нет; в) спонсоров у них много; г) на пользу фесту это не идет.

На пресс-конференции перед спектаклем Random dance company хореографу Уэйну Макгрегору дали такого переводчика, что слова постановщика перевирались совершенно (в результате знающие язык журналисты переводили для своих коллег). Спектакль (и так начинавшийся в восемь, как все спектакли фестиваля) задержали на час. И весь этот час спонсоры вволю угощали публику бесплатной отечественной водкой и бесплатным же английским чаем.

Закуски не было. К поднятию занавеса публика была полностью готова. Воздух был насквозь пропитан искусством. Директор феста попытался прочитать со сцены приветственное письмо Юрия Лужкова. Из зала его сурово спросили: "Зачем?". Он смешался, остановился и пообещал вывесить текст на сайте. Вежливо улыбающийся английский посол мгновенно оценил ситуацию и свел свою речь к благодарности за внимание. Потом все-таки начали танцевать.

Хореограф Уэйн Макгрегор собрал свою "Немезиду" из двух частей. В первой -- на фоне проецирующихся на задник пустынных интерьеров, языков пламени и водной поверхности танцовщики в черно-белых одеждах ведут дуэты и трио. Любимые углы постановщика -- 135 и 45 градусов (так поднимается вверх нога; так человек полуприседает); движение из-за этого производит впечатление незаконченности, вечного стремления. Контакты возникают ненадолго и рвутся; композиция меж тем предельно жестка, а в ушах звучит электронная шипящая и свистящая музыка, исполняемая вживую ее творцом Сканнером, и танцовщики кажутся частью компьютерной заставки. К концу первой части экранные люди перемещаются туда, где чувствуют себя дома, -- то есть на экран, возникая уже в виде изображения. А на сцене появляются насекомые.

К рукам танцовщиков прикреплены поблескивающие металлом конструкции -- что-то вроде тех сабелек, что можно разглядеть под микроскопом. Богиня мщения Немезида использовала летучих тварей для своих целей -- и танцовщики изображают ее воинство. "Сабельки" складываются и раскладываются на шарнирах и создают ощущение внятной опасности; "картинка" же опять невероятно красива (черные кожаные комбинезоны-тела и отблескивающие золотом, захлестывающие друг друга конечности).

Во второй вечер были обещаны "Полярные секвенции" (творения трех хореографов, собранные в один спектакль). Вместо этого сначала снова показали "Немезиду" (но без части с насекомыми), а затем один фрагмент из "Секвенций", принадлежащий непосредственно Макгрегору. Публике, естественно, никто ничего не объявил. Но программу, видимо, тоже составляли с помощью спонсорской продукции, так что и удивляться было бы странно.