На завершающейся сегодня в Страсбурге сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) звучала критика в адрес России из-за положения в Чечне. Однако о положении дел в соседней Ингушетии европейские парламентарии неожиданно отозвались хорошо и отметили явный прогресс. Присутствовавший на сессии президент Ингушетии Мурат ЗЯЗИКОВ не скрывал своего удовлетворения во время беседы в Страсбурге с обозревателем «Времени новостей» Еленой СУПОНИНОЙ.

-- Европейцы по-прежнему критикуют политику России на Северном Кавказе. Насколько эта критика обоснованна?

-- Если критика конструктивна, на нее надо реагировать. Будь у нас все хорошо, не было бы трагических событий на юге России. Да и проблема Чечни не обсуждалась бы особо на сессии ПАСЕ. Только не надо говорить, что у нас все плохо, -- надо предлагать что-то конструктивное.

-- Вы услышали в Страсбурге что-то конструктивное?

-- Мы активно работаем с гуманитарными миссиями, оказываем конкретную помощь беженцам, восстанавливаем инфраструктуру в Чечне и Ингушетии, создаем рабочие места. Мы не говорим, что надо надеяться на Запад, не ходим с протянутой рукой. Всеми этими вопросами прежде всего занимается, конечно, правительство России. Но у нас с европейскими парламентариями есть общее понимание, что пора переносить центр тяжести работы по оказанию помощи чеченскому народу из соседних республик в саму Чечню. По нашему общему мнению, помощь по случаю потери имущества и жилья должна предоставляться в равных объемах как беженцам, возвращающимся в Чечню, так и беженцам, проживающим в Ингушетии или в Ставропольском крае. А то тем, кто возвращается в Чечню, платят за потерянное жилье единовременно 350 тыс. руб., а таким же беженцам из Чечни, живущим в Волгоградской, Астраханской областях или в Ингушетии, -- всего 120 тыс. Европейцы обратили на это внимание, хотя российское правительство перекос уже поправляет. Есть согласие и в том, что все действия властей должны проводиться в соответствии с Конституцией, под прокурорским контролем. Права человека должны соблюдаться.

-- Сколько сейчас в Ингушетии беженцев из Чечни?

-- Сорок пять с половиной тысяч беженцев из Чечни и еще 15 тысяч -- беженцы-ингуши из Северной Осетии. Был период, когда в республике с населением всего 480 тысяч человек беженцев было больше, чем коренных жителей. Только за последние два года в Чечню вернулось из Ингушетии около 200 тысяч человек.

-- С чем вы связываете всплеск террористической активности на Северном Кавказе? Возможно, террористам увеличили финансирование из-за рубежа?

-- У меня нет данных, но исключать такого нельзя. Терроризм интернационализировался. В нападении на Ингушетию этим летом и на школу в Беслане в сентябре участвовали представители 20 национальностей. В том числе граждане России, бывших союзных республик, стран Ближнего Востока. Были там и осетины. Например, Владимир Ходов, который, кстати, участвовал и в нападении на Ингушетию.

-- Сколько арабов было в банде, напавшей на школу в Беслане?

-- Несколько человек. Точно на этот вопрос ответит Генпрокуратура.

-- Из каких они были стран?

-- Ну, скажем, из стран Ближнего Востока. Я не хотел бы называть конкретные страны. Многие из тех, кто напал на Беслан, участвовали перед этим в нападении на Ингушетию. Терроризм сегодня интернационален, не надо искать национальный след. Вот СМИ, например, объявили, что банду в Беслане возглавлял некий ингуш по кличке Магас. А сейчас выясняется, что нет в природе такого человека.

-- Но террористы активно используют территорию Ингушетии. Как вы можете это объяснить?

-- А как вы можете объяснить то, что в Москве взрывают метро? Я тоже не могу этого объяснить. Тут прямо началась информационная война -- кто-то обязательно должен быть виноват, чуть ли не руководство республики. Тогда давайте обвинять всех -- мэра Лужкова, президента Буша, ведь и в Америке теракты были. Но ведь это не Лужков виноват. Надо определиться с подходом. И не надо искать национальный след. А то получается так, что если я переоденусь и пойду без удостоверения в метро, меня может остановить какой-нибудь сержант без особого интеллекта, и я ему не докажу, что я президент республики.

-- Вы могли бы подтвердить или опровергнуть слухи, что часть бандитов, захвативших школу в Беслане, ушла через территорию Ингушетии?

-- Ушла? Нет, не могло такого быть.

-- А как вы расцениваете достаточно удачную миссию бывшего президента Ингушетии Руслана Аушева в Беслане?

-- А чем она удачна?

-- Тем, что он вывел оттуда 26 заложников.

-- Мне трудно судить. Мы с ним не контактируем. Поэтому мне трудно сказать. Мы с ним лет восемь-девять назад в последний раз виделись.

-- За головы Шамиля Басаева и Аслана Масхадова объявлены миллионные награды. В Ингушетии люди не приходят, не рассказывают, где могут находиться эти лица?

-- Это вопрос к спецслужбам. Я руководитель субъекта федерации.

-- Но в прошлом-то вы работали в КГБ?

-- Такой подход здесь не годится. СМИ кого только не обвиняли в трагедии в Северной Осетии -- и Путина, и Алханова, и Зязикова. Можно подумать, что я руковожу этой республикой. Насчет Беслана я сразу предложил штабу свои услуги для разрешения ситуации. Мне сказали, что ими, возможно, воспользуются.

-- Сколько денег нужно дополнительно выделить из федерального бюджета, чтобы залатать дыры в безопасности региона?

-- В бюджет республики такие вещи не закладывают. Это дело федеральных структур -- МВД, ФСБ, прокуратуры. Но проблема безопасности во многом связана с проблемой рабочих мест. Как ни парадоксально это звучит, нам надо проводить контртеррористическую операцию по созданию рабочих мест на юге России. Огромное количество молодежи не знает, чем себя занять. Кое-что мы уже делаем. За последние два года мы создали более восьми тысяч рабочих мест в социальной сфере.

-- Боевики легко вербуют беженцев из Чечни? Ведь у этих людей нет ничего, даже жилья.

-- Нет, так вопрос не стоит, хотя кое-кто пытается это делать. Во время июньских событий в Ингушетии я первым делом проехал по городкам, где живут чеченские беженцы. Были попытки стравить чеченцев и ингушей, направить гнев ингушей, у которых убили родных, на чеченских беженцев. Этого нельзя допустить. Июньские события в Ингушетии, покушение на меня (утром 6 апреля в кортеж президента, направлявшийся из Назрани в Магас, врезался автомобиль со взрывчаткой, которым управлял террорист-смертник. -- Ред.) означают, что Ингушетию все еще хотят втянуть в конфликт, расширить театр военных действий, чтобы запылал весь юг России. Эти силы есть и в стране, и за рубежом. Это те же силы, что разваливали СССР, а сегодня хотят развалить Россию.

-- Может, для улучшения ситуации в регионе стоило бы воссоздать единую Чечено-Ингушскую республику?

-- Нет. Возвращаться к пройденному не надо. Мы с чеченским народом братья. Но мы два разных народа, у нас свой путь развития. Мой предок, первый секретарь Ингушского обкома партии Идрис Зязиков, кстати, в 1924 году стал основателем ингушской государственности. При Сталине его оклеветали и расстреляли.

-- Европейцы призывают Москву начать переговоры с теми, кого иногда называют «бандитами», иногда «чеченскими сепаратистами». Что вы об этом думаете?

-- Нужен диалог внутри Чечни. В Европе и даже в Москве эта проблема не решается.

-- То есть нужен диалог между Алхановым и Масхадовым?

-- Я не знаю, как это будет выглядеть. Чеченцам нужно не воевать, а самим разобраться между собой. Нужно, чтобы все чеченцы, начиная от ребенка и кончая профессором, научились слушать друг друга.