Виктор Сергеевич Розов прожил большую жизнь -- 91 год. И жизнь эту, несмотря на громкую славу и едва ли не всеобщее уважение, никак нельзя назвать простой. С юности влюбленный в театр провинциал (Розов родился в Ярославле, сценическую карьеру начинал в тамошнем Театре рабочей молодежи) двигался к своему главному делу -- драматургии -- не быстро. Был актером (Костромской ТЮЗ), окончил училище при Театре революции и играл на его сцене, но большого успеха не достиг. В 1941 году добровольцем ушел на фронт, был тяжело ранен. По демобилизации (война продолжалась) работал режиссером в Казахстане. Затем учился в Литературном институте. Первые его драматургические опыты вряд ли бы кто-то сейчас помнил, не последуй за ними «Вечно живые» (1954; первый вариант был написан еще в 1943 году) и «В поисках радости» (1956).

Зато уж эти пьесы не только были с восторгом приняты «оттепельными» театрами и публикой, но и оказались навсегда вписанными в нашу историю. Не так уж много народу с ходу сумеет пересказать их сюжеты, но о том, как ясноглазый мальчик рубил отцовской саблей «мещанскую» мебель, помнило несколько поколений. И о том, что юные павшие на войне герои не только чище и лучше, но и живее увильнувших от фронта и обделывающих свои делишки прохвостов, тоже. Помнили вне зависимости от того, видели или не видели легендарные спектакли и фильмы. Помнили, потому что чувствовали: пьесы Розова не просто созвучны своему времени, но и выражают то действительно лучшее, что в этом времени («оттепели») было. «Вечно живыми» открылся «Современник» (1957), эта же пьеса легла в основу фильма «Летят журавли» (1958). И театр, в дальнейшем не раз сотрудничавший с Розовым, и фильм, быстро завоевавший мир, не были лишь «феноменами искусства» -- в них дышала если не новая жизнь, то надежда. Странная, мешающая моралистический максимализм и простодушную сентиментальность с недодуманностью и компромиссами, но надежда. Не ставшая менее дорогой, когда, с одной стороны, вновь потянуло бесчеловечным холодом, а с другой -- выяснилось, что пламенная искренность и мальчишеский порыв далеко не всегда доводят до добра.

Розов верил в «хороших людей» и «здоровую молодость». Потому и ненавидел своевременно умнеющих прагматиков, потому и восхищался идеалистами-бессребрениками. Не в меньшей мере, чем в его лучших пьесах (будь то «В день свадьбы», 1963 или «Традиционный сбор», 1966), эта творческо-этическая стратегия сказалась при обращении писателя к русской классике -- инсценировке «Обыкновенной истории» (1966) и обработке одной из сюжетных линий «Братьев Карамазовых». Пьесу эту (1971) он назвал «Мальчики», ибо хотел открыть в Илюше Снегиреве, Коле Красоткине и их однокашниках двойников своих былых героев, тех, кого давно уже называли «розовскими мальчиками». Они, а не их старший «брат Алеша» (обычно спектакли шли под этим названием) мыслились главными героями -- на все времена.

Времена меж тем все хуже соответствовали розовской мечте о человечности, ясности и простоте. Позднесоветские годы вызывали у драматурга резкое отторжение -- порукой тому язвительно-резкие и внутренне безнадежные «Гнездо глухаря» (1978) и «Кабанчик» (1981, более пяти лет пьеса не допускалась цензурой к читателю и зрителю). Сходным образом смотрел Розов и на события последних десятилетий, и впрямь не созвучных с антимещанским пафосом и наивным культом личного благородства.

Мальчикам суждено вырастать. Но это не значит, что они непременно должны превращаться в циников. Рубить мебель шашкой -- дело бесперспективное. Но это не значит, что тот давний порыв достоин лишь презрительной усмешки, демагогической эксплуатации (охотники найдутся) или -- хуже того -- благодушного превращения в «культурно-исторический факт». Виктор Сергеевич Розов умел слушать время, но никогда не хотел ему подчиняться, зная, что всякая «современность» конечна, а человеческая история (история вырастающих девочек и мальчиков) к ней не сводится. Лучшие пьесы Розова достойны новых -- пока непредсказуемых -- прочтений, а их автор -- нашей благодарной памяти.