Осетия, про которую так часто говорят как про главный форпост России на Кавказе, стала сейчас похожа на Боснию. На севере после захвата школы в Беслане снова тлеет конфликт между христианами-осетинами и мусульманами-ингушами, а на юге, хоть и нет религиозной розни, гроза может разразиться в любой момент. Села Южной Осетии, разделенные блокпостами миротворческих сил, замерли в тревожном ожидании.

Осетия разделена на Северную и Южную Большим Кавказским хребтом и российско-грузинской границей, которую, впрочем, южные осетины не признают. Южных осетин всего около 80000 человек, и подавляющее большинство из них имеют российские паспорта. Это действительно один народ, поэтому происходящее по одну сторону гор не может оставлять равнодушными тех, кто живет по другую. Президент Южной Осетии Эдуард Кокойты приехал в Беслан едва ли не раньше своего североосетинского коллеги Александра Дзасохова. Его появление, кстати, многих обеспокоило -- дело в том, что осенью 1992 года, во время конфликта в Пригородном районе, югоосетинские добровольцы, имевшие за плечами опыт войны с грузинами, стали чуть ли не главной ударной силой осетинского ополчения. Сейчас ополченцев из Цхинвали в Северной Осетии не ждут -- тем более что им хватает забот и дома. Не исключено, конечно, что глава непризнанной республики спешил к зданию захваченной врагами школы, думая о своем имидже и политическом рейтинге, -- только имидж и рейтинг едва ли волновали тех раненых, которых его охранники под его личным руководством вывозили из-под огня. Североосетинский президент не настолько мобилен: когда в середине августа Цхинвали подвергся серии артиллерийских обстрелов, г-н Дзасохов оставался во Владикавказе. Но в обстрелянную южноосетинскую столицу поехал спикер парламента «северян» Таймураз Мамсуров. Сам Александр Дзасохов минувшим летом тоже был в зоне конфликта -- правда, его визит был почти закрыт от общественности.

Но визиты политиков не так важны, как настроение народа. 30-летний сотрудник администрации Дзасохова был юношей призывного возраста, когда в Южной Осетии шла война. «Мы с друзьями за несколько часов собрались и на автобусе уехали к Рокскому туннелю. Многие шли пешком, -- рассказывает он. -- Да, сейчас больше похоже, что южноосетинский конфликт поддерживается и провоцируется искусственно. Да, кударцев (местное название южных осетин. -- Ред.) у нас на севере не очень любят, считают их грубоватыми простаками. Но если там у них начнется что-то серьезное, все опять пойдут помогать. Да о чем говорить, если тут у каждого второго родственники за хребтом?»

4-километровый Рокский тоннель -- это главная осетинская дорога через Большой Кавказ. С равнины к нему поднимается «Транскам» -- Транскавказская магистраль. Она проходит по Закскому ущелью до Рока, а потом спускается к Цхинвали по ущелью Большой Лиахвы. Здесь сразу слышен отзвук конфликта. Российская сотовая связь пропадает задолго до границы, почти сразу, как только машина въезжает в Закское ущелье. Зато грузинские сотовые компании уже успели установить свои станции высоко в горах, и сразу после поста южноосетинских пограничников, стоящих на страже непризнанного суверенитета, на экранах мобильников зажигается приветствие аж двух сотовых операторов: «Добро пожаловать в Грузию». Российский «Мегафон» начинает работать только в самом Цхинвали. Зато связь транспортная, в отличие от сотовой, целиком замкнута на Россию. «Транскам» за лето отремонтировали с обеих сторон от перевала, и если еще в июне шоссе выглядело удручающе разбитым, то сейчас по нему просто приятно ехать. Политическая дорожная разметка читается очень хорошо: главная дорога из Цхинвали не на юг, в Гори и Тбилиси, а на север, во Владикавказ.

Сам Цхинвали расположен на границе Южной Осетии с остальной, собственно грузинской Грузией. Окраины города изрыты окопами, а через полевые бинокли с наблюдательных постов, оборудованных на крышах давно заброшенных заводских цехов, видны позиции грузин. Официально находиться в зоне конфликта может только грузинский миротворческий батальон, но сидящие в траншеях бойцы мало похожи на миротворцев. Осетинские окопы напротив них пусты -- ополченцы формально выполнили решение властей зоны конфликта о выводе избыточных формирований. Но ополченцы и милиционеры постоянно находятся рядом. Они стараются не терять бдительности в 200 м от вооруженного противника и не могут понять лишь одного: почему на его присутствие никак не реагируют российские миротворцы. «Мы ведь граждане России, -- говорит бывший депутат парламента Южной Осетии Георгий Чельдиев, ныне ополченец. -- Мы понимаем, что наш вопрос может решить только Россия, и она нас защищает, но мы немножко недовольны тем, что она нас защищает плохо. У ополченцев есть автоматы, которые им раздали в нашем минобороны, у многих есть оружие в доме -- законы Южной Осетии это позволяют. Но грузины не пойдут сюда, они будут и дальше обстреливать город издали. А в Гори, в 15 км отсюда, у них есть танки. Конечно, мы рассчитываем на себя. Но с такими силами, как у них, справиться сможет только Россия».

Подробный репортаж из Южной Осетии читайте в одном из ближайших номеров «Времени новостей»