Очередная «Арт-Клязьма», о которой мечтала художественная общественность, завершилась. В третий раз на территории пансионата «Клязьминское водохранилище» при изрядном скоплении народа (больше тысячи посетителей в день) резвились на свободе художники. Не скованные злыми кураторами и обильными бюджетами, поддержанные западными коллегами, благословленные (без финансирования) культурным министерством, они высказались как могли на заданную комиссаром, художником Владимиром Дубосарским тему -- «Новая российская реальность».

Тема сгустилась накануне фестиваля и оттого, возможно, удалась не очень. Самое серьезное высказывание -- «Искусство против террора» Михаила Рошаля (во всех планах название начертано было по-английски) в годовщину 11 сентября и в окружении печальных дней стать подлинным воплощением несомненно терзавших автора (как и многих прочих) тяжких мыслей не смогло. Свечи, замотанный тряпками давно отбегавший свое автобус, потом -- стена пламени и напоминавший весь следующий день о прошедшей акции специфический запах остались символическим жертвоприношением, понятным до конца лишь организовавшему его художнику. Другие к столь тяжким и ответственным темам не прикасались. Ограничивались темами важными, но не больными -- роскошно светился в ночи проект «Хрущевка» Сергея Зуева. Перформанс со сносом пятиэтажки получился не столь впечатляющим, зато добродушным -- поколение, выросшее в одинаковых домиках, с благодарностью вспоминает любителя кукурузы за детство без коммуналок. Лидерам страны посвятили несколько проектов -- на пляже под горкой песка парился желтенький «Ленин в Сентябре», полный комплект правителей крутился на карусели с предусмотренным свободным местом (Максим Нерода, Екатерина Дробышева, Иван Мазуренко -- Новосибирск). В совсем мягком виде «историю страны на бюстгальтерах от Кутузова до Путина» представил Андрей Бильжо в новопостроенном ресторане «Кот Дазур». В «СорТИРЕ» Дианы Мачулиной можно было пострелять по общественно значимым персонажам. Живой реакцией на действительность стал «Последний герой», отдыхавший на плоту под искусственной пальмой, не обращая внимания на совсем нетропическую погоду, привыкший к еще более суровому климату екатеринбуржец Валерий Корчагин. О востоке только хорошо -- Айдан Салахова представила проект «Кааба 2»: сквозь прорези в кабинке можно было видеть приблизительно то, что видит порабощенная женщина, -- других таких же. Из модных на глобальном западе социально озабоченных проектов присутствовали лишь «Домики для бомжей» Александра Купцова. Но от реальности не уйти -- если предложение не платить за билеты, а передавать меньшую сумму охраннику счесть перформансом на тему коррупции, а поддерживающих чистоту таджиков другим перформансом -- о миграции.

Стройными рядами выступили архитекторы: к прошлогоднему своему «Павильону для водочных церемоний», выдержанному в гамме «белое на белом», Александр Бродский добавил сгоревшую спортплощадку -- черное на черном. Получилось изысканно и не без связи с действительностью -- другие «водочные» и «пожарные» проекты до Бродского недотягивали. Удались «природные» объекты -- парили над водой рыбы («Разрез воды» Тотана Кузембаева), светились колбы («После отлива» Екатерины Сысоевой), лилась струйка воды из подробной «Схемы проезда от Москвы до Клязьмы» (Ольга и Александр Флоренские), струилась из березок водка («Березовый сок» Дмитрия Ершова и Сергея Тарабарова). Тающие зеленые следы от леса до водной кромки оставил проект «Живое уходит» Марины Тавасиевой. Небольшая крепость Владимира Наседкина не только представляла «33 вида Клязьмы» сквозь свои бойницы, но и сама смотрелась эффектно. Вновь над Клязьмой взошла редкая звезда Кирилла Александрова -- он показал скамейку и «Домик для плохой погоды». Скамейка издевалась над банальной истиной перспективы, резко сокращаясь в размерах. Отчего сидевшие на одном ее конце чувствовали себя немного лилипутами, облюбовавшим другой край скамейка была мала. Другим симпатичным садово-парковым излишеством стала палатка для плохой погоды: в нее входили с заранее заготовленными зонтами и в ботах -- под ливень и молнии. Выйдя, радовались отличной погоде -- холодно, зато сухо. Впрочем, если бы погода не баловала, палатка смотрелась бы еще экзотичнее.

Иностранное участие чувствовалось не очень. Самым заметным было присутствие французов -- проект «Бульдозер 3» куратора Анны Ландриа с участием Александра Мономарева и Константина Батынкова и многочисленных трудолюбивых белоснежек, развлекавших посетителей все три дня. С глубоким знанием подцензурных богатств русского языка исполнила свой проект теперь уже голландская художница Лариса Звездочетова. Ее «Скатерти-самобранки» бранились вкусно и разнообразно.

Не всякому произведению искусства на Клязьме дано было пережить фестиваль. Зрители и объекты с трудом выдерживали испытание интерактивностью и отсутствие смотрителей при произведениях искусства -- охраны удостоилась лишь карта страны, собранная из водочных бутылок с сине-бело-красными крышками (Виктор Оборотистов, «Крепость»). Приглашение к общению с прекрасным у нас воспринимают страстно -- до фамильярности. И потому шарманку-колодец сломали почти сразу, на второй день не выдержали мощные крепления машины на качелях (группа «АВС», «Нет мест для парковки»), на третий день слопали даже пролежавшие три дня в воде яблоки из инсталляции «Матрица» (Ксения Перетрухина). Обидно, что интересующаяся искусством публика не останавливала детей, дергающих прутья из чудной плетеной «деревни Полисского», издевалась над коровами, изготовленными из молочных пакетиков (Анна Руссова, «Упаковка), портила чудесную мелодичную башню «Лесрояль», свинтила бокалы из чокающихся гипсовых рук (Семен Агроскин, «За здоровье»), а из инсталляции «Соловьи и розы» Елены Берг поперла соловьев. В очередном столкновении искусства с действительностью не все вышли победителями, но появилось несколько новых имен, а заслуженные ветераны смогли почувствовать себя совсем героями -- чему Владимир Дубосарский посвятил отдельный баннер -- «Вперед, Россия!», с вязнущими в песке, но упорно бредущими в светлую даль по клязьминскому пляжу хоккеистами. В фигурах узнается сам Дубосарский со товарищи.