С 15 июля проходит второй всероссийский конкурс журналистских работ о нарушениях прав человека «Произвол в законе». Организаторами конкурса выступили общественная организация «Открытая Россия», «Опора России», фонд «Общественный вердикт» и АНО «Интерньюс». Основная часть конкурсантов -- представители регионов. Жюри предстоит определить победителей из электронных и печатных средств массовой информации по трем номинациям: нарушение прав личности, нарушение политических прав граждан и нарушение социально-экономических прав граждан. Подведение итогов состоится 25 октября -- в годовщину ареста председателя «Открытой России» Михаила Ходорковского.

О конкурсе и перспективах правозащитной журналистики в России один из членов жюри, президент фонда ИНДЕМ Георгий САТАРОВ рассказал корреспонденту «Времени новостей» Ксении ВЕРЕТЕННИКОВОЙ.

-- Какова роль конкурса в становлении гражданского общества и насколько он ее может выполнить?

-- Это конкурс работ журналистов, посвященных проблемам антиправовой практики у нас в стране. Надо сказать, журналисты пишут на эти темы и без «Открытой России». Однако конкурс -- это механизм, который позволяет формировать журналистскую культуру в определенной сфере.

Но писать на темы нарушения прав личности можно по-разному. Можно просто описывать "свинцовые мерзости жизни", а можно пытаться объяснить гражданам, откуда это берется и как можно этому противостоять. Участие в таких конкурсах должно задать некую планку журналистской работы, создавать высокие стандарты. Это, на мой взгляд, крайне полезно.

-- А какие недостатки вы заметили в работах, посвященных проблемам коррупции? В чем сложность написания текстов на тему коррупции?

-- Грубо говоря, главный сюжет многих публикаций выглядит так: один нехороший человек другому нехорошему человеку дал очень много денег за то-то и то-то. Конечно, гражданам дают понять, что это плохо. Но проблема конкретной коррупционной сделки не столько в том, сколько денег один человек передал другому. Нужно разбираться, какие решения были приняты чиновником в результате этой коррупционной сделки, к каким негативным последствиям это может привести. Это не проблема аморальности конкретных людей, а проблема потерь для граждан, для страны в целом, которые приносит конкретная коррупционная сделка.

Например, Россия является рекордсменом по количеству смертей на дорогах. В автокатастрофах ежегодно гибнет больше людей, чем за годы чеченской войны. Одна из причин повышенной смертности на дорогах -- коррупция ГАИ. Почему есть связь между коррупцией в ГАИ и риском погибнуть на дороге -- это тоже должны объяснять журналисты. И говорить о том, как этому можно противостоять.

-- Как вы считаете, изменилось ли качество правозащитной журналистики? Стали публикации жестче и смелее или, наоборот, осторожнее?

-- Если говорить о газетной журналистике, нельзя сказать, что люди стали больше стесняться и больше себя сдерживать. Как раз наоборот, уровень смелости, как мне кажется, растет. Если же говорить об электронных средствах массовой информации, особенно о телевидении, то там уровень падает. Но это связано не с падением уровням журналистской работы, а с появлением заведомой цензуры.

-- Вы согласны с тем, что отставка главного редактора «Известий» Рафа Шакирова связана с тем, что газета освещала теракт в Беслане не так, как хотелось бы власти?

-- Я не в курсе обстоятельств ухода Шакирова, но исключать этого, конечно, нельзя. Похожее мнение высказывалось по поводу отставки Бориса Йордана с поста генерального директора НТВ после освещения захвата заложников на Дубровке. Цензура очевидна. Понятно, что государство везде, где имеет возможность вмешаться и ограничить, с удовольствием это делает.

-- Сейчас появилось мнение, озвученное, в частности, лидером ЛДПР Владимиром Жириновским и повторяемое в обществе, что, возможно, лучше журналистам вообще не освещать теракты, тогда у террористов пропадет интерес их устраивать, поскольку они утратят смысл.

-- Я считаю, это категорически неверно. Что касается событий в Беслане, по моему мнению, одной из причин трагедии в том виде, в каком она произошла, стало заведомое вранье властей относительно числа захваченных заложников. Когда они начали говорить, что там захвачено 300--400 человек, то и граждане, и жители Беслана, и террористы поняли этот факт абсолютно одинаково и однозначно: власти врут, занижая число заложников. Врут, потому что собираются штурмовать школу и врать по поводу числа жертв. И именно это обстоятельство привело к потере контроля и хаосу по обе стороны стен школы. В итоге этот хаос и повлек за собой огромное число жертв.

-- Очевидно, что сейчас общество впало в апатию и шарахается от разоблачений. Как вы думаете, что в такой ситуации делать журналистам, освещающим темы защиты прав человека?

-- Я не считаю, что разоблачения не находят в обществе отклика, хотя бы потому, что у нас нет инструмента для проверки этого влияния. Но я знаю, что люди отнюдь не политизированные, например водители машин, начинают переключаться с Авторадио на «Эхо Москвы». Это дорогого стоит. А непрерывный митинг, который идет в Беслане, там, где людей трагедия достала, тоже о чем-то говорит. У нас скорее нет понимания того, что происходит в обществе.