Победа Ольги Слюсаревой в гонке по очкам, дисциплине, где наша велосипедная прима не проиграла за четыре года ни одного старта, считалась едва ли не гарантированной. Но мало ли что считали «гарантированным» спортивные чиновники, строя прогнозы перед Афинами. Сама спортсменка, стоя на пьедестале, во время исполнения национального гимна едва сдерживала слезы. В беседе с корреспондентом «Времени новостей» Ольга СЮСАРЕВА призналась, что до последнего момента переживала за исход гонки.

-- За результат своего главного олимпийского старта волновалась все дни, пока находилась в Афинах. Даже когда ехала другие гонки -- как на шоссе, так и на треке, все равно думала о своем последнем выступлении. Прокручивала без конца в голове всевозможные варианты хода гонки. Вариантов сто, наверное, перебрала и все равно не угадала. Я подумала об этом в тот момент, когда отрыв, в котором ехали мексиканка и колумбийка, заехал в хвост основной группе. Еще немного, и они бы «сели» в караван, получили бы по 20 очков бонуса, а после этого борьба за победу была бы бессмысленна. На какое-то время я просто растерялась: что делать? Пытаться самой уехать в отрыв? На это уже не было сил, а кроме меня, никто из группы просто не хотел работать.

-- Вам, вероятно, сложно бороться, не зная, кто в каждой конкретной гонке будет пытаться победить вас? За последние четыре года каких-либо постоянных соперниц у вас нет. В Афинах, признайтесь, вы ведь ждали атак от новозеландки Сары Улмер?

-- Да, от Улмер я ждала неприятностей. С ее индивидуальным ходом можно было попробовать отъехать от пелотона не на один круг. Однако демонстрировать «чистый» ход и пытаться уехать из группы -- совершенно разные вещи. В группе очень много «рваной» работы, а это сбивает дыхание, «рубит» по ногам. В общем, новозеландка просто оказалась не готова к этому. Пару раз попробовала совершить рывок, но каждый раз ей «садились на колесо», и она прекращала свои атаки.

-- Когда вы поняли, что полностью контролируете ход гонки?

-- Такого момента просто не было. Даже когда выиграла предпоследний финиш и оторвалась от ближайших преследовательниц на семь очков, я все равно переживала: вдруг кто-то из них сейчас пойдет ва-банк и сумеет оторваться на круг.

-- Не испытали некоторого психологического спада после того, как ранее проиграли гонку преследования? Вы ведь участвовали не для того, чтобы занять там шестое место?

-- Знаете, уже здесь, в Афинах, реально посмотрев на вещи, я поняла, что индивидуальный ход у меня слабоват. То есть побороться за «бронзу» мне еще по силам, но не более того. Однако тянуть из себя жилы накануне своей во всех отношениях главной гонки... В общем, мы с мужем и моим тренером Михаилом Ростовцевым решили считать гонку преследования «втягивающим» соревнованием.

-- Вы чувствуете, что одержали самую главную в жизни победу?

-- Да. Все оказалось на моей стороне. Думаю, даже Бог был за меня.

-- Приметы, вероятно, тоже сошлись?

-- Сошлись. Здесь, в Афинах, с этим вообще что-то странное происходит. Вот например, утром перед гонкой преследования мне приснился сон, в котором мне сказали, что я буду шестой. Сон оказался в руку. А сразу после той гонки мне приснилось, что я -- олимпийская чемпионка. Я не поверила. Я вообще стараюсь не слишком обращать внимание на всякие там приметы -- с какой ноги встать и в какую дверь войти. Но перед главным стартом жизни бывает такое состояние -- во что угодно поверишь.

-- Родным сразу позвонили обрадовать победой?

-- После всех церемоний и обязательных интервью. Мой успех совпал с днем рождения мамы. Победа -- это подарок ей, ну и сыну, конечно. Он сейчас дома, в Туле, рядом с моей сестрой.