Война 1812 года -- благодарная тема для выставок, коих на недавней памяти было немало. Блестящие мундиры, портреты лихих и романтических генералов, изящные походные вещицы, ампир, Наполеон -- на это всегда будут ходить. Музей-заповедник "Бородино" решил отметить 165-летие, открыв в Москве выставку избранных вещей из своего собрания, дополненную документами из московских архивов, -- "Бородино. Поле битвы, поле славы".

Авторы выставки, размещая ее в трех небольших залах галереи на Солянке, не пытались в очередной раз кратенько представить историю знаменитой военной кампании. План экспозиции решен внятно, просто и элегантно: первый зал -- история создания музея и юбилейных бородинских торжеств; второй -- портреты участников кампании 1812 года; третий -- батальная живопись, от старинной до современной, а в качестве заключительного аккорда -- подлинные образцы обмундирования и найденные на поле археологами реликвии сражения.

Музей на Бородинском поле -- старейший в мире среди музеев на полях сражений. Спасибо императору Николаю I, понимавшему пропагандистское значение (хоть в ту пору это так не называлось) победоносной войны и пышно отпраздновавшему ее 25-летие. Тогда на Бородинском поле появился первый монумент (близ курганной батареи Раевского) и был перезахоронен прах генерала Багратиона, основан небольшой музей, а имение Бородино Николай выкупил и подарил наследнику Александру Николаевичу. С тех пор забота "о сохранении в надлежащем виде" Бородина с его памятными местами стала делом императорской семьи. Александр Николаевич, став Александром II, не забывал о музее, а Николай II превратил 100-летие Бородина в главное имперское торжество. Вдова погибшего на Багратионовых флешах генерала Алексея Тучкова основала в его память Спасо-Бородинский монастырь и стала его настоятельницей.

Основные этапы этой истории и представлены в первом зале. Бородинские празднования 1912 года -- фотографии из альбома московского губернатора генерала В.Ф. Джунковского: Николай II, императрица, члены фамилии принимают парад. Документы в витринах стоит почитать. Например, афиша-объявление для населения Можайского уезда, изданное Джунковским 11 августа 1912 года: "25 сего августа Можайский уезд будет осчастливлен прибытием Его Императорского Величества Государя Императора и Царской семьи на Бородинское поле по случаю исполняющегося столетия со дня Великой Бородинской битвы... Я приму все меры к тому, чтобы все прибывшие на Бородинские торжества имели возможность видеть своего Царя, Царицу и Царскую семью, но следует иметь в виду, что место, где будут происходить торжества, имеет крайне незначительные размеры, и потому удобно разместить всех зрителей можно только тогда, когда они будут строжайшим образом исполнять распоряжения и указания вверенной мне полиции и других начальствующих лиц... В заключение считаю нужным предостеречь население от употребления спиртных напитков во время торжеств; эта мера лучше всего выразит почтение его к памяти героев двенадцатого года и лучше всего обеспечит порядок праздника". Далее указано, что для народа будет организован чай. Да, толпа зевак не две действующие армии, которым места при Бородине как-то хватило, развернулись. Но каков язык полицейского распоряжения, в каких выражениях царская полиция выдавала населению предписания!

О самом сражении выставка рассказывает несколькими (впрочем, важными) штрихами. План позиций при селе Бородино и диспозиция русских армий, составленные 24--25 августа 1812 года, накануне боя. Январь 1813-го, уже после изгнания французов -- на поле убирают оставшиеся с августа тела. Ведомость: "Всего с 5 числа по 12 генваря сожжено трупов 4045, падали 3915 (речь о конских трупах); прежде сожжено и зарыто трупов 17 916, падали 8933. Всего по 12 генваря сожжено трупов 21 961, падали 11 448".

Портреты героев двенадцатого года рассматривать всегда интересно, а здесь наряду с узнаваемыми работами выставлены и малоизвестные. Молодой Багратион, молодой Милорадович, Наполеон на командном пункте, за спиной маячит маршал Ней. Есть и портреты французских генералов, в основном гравированные. Приятно, что у Бородинского музея имеются и новые поступления. Например, год назад приобретенный и отнюдь не примелькавшийся портрет А.И. Чернышева, в 1812 году командовавшего партизанскими отрядами, ранее выполнявшего важные военно-разведывательные миссии, позднее допрашивавшего декабристов и занимавшего кресло военного министра.

Останавливает внимание одна из картин, работа неизвестного французского художника середины XIX века. На ней изображена атака кавалерией Коленкура батареи Раевского. Генерал Огюст Коленкур (брат дипломата и мемуариста Армана Коленкура) при Бородине принял командование кавалерийским резервом вместо смертельно раненого Монбрена, атаковал курганную батарею и погиб там, там же, в центре батареи, которую французские солдаты звали "фатальным редутом", "вулканом", "адской пастью", был похоронен. Картина, написанная маслом, но в черно-белой, графичной манере, необычной для своей эпохи, энергичными контурными мазками рисует стремительно мчащихся в атаку кирасир, на глазах обращающихся в клубы дыма, тумана, в призрачное воинство.

Есть у Бородинского музея особенность, немногим музеям давшаяся: вокруг него собираются люди. И ученые, и любители военной истории. Они стоят в центре празднований годовщин сражения, проводят военно-исторические игры и парады. И в этом году, как обычно, в первое воскресенье сентября на бывшем поле сражений соберется много народа. Чая, впрочем, для него организовано скорее всего не будет.