Изящная деловая женщина и любящая супруга Катрин (Фанни Ардан) опрометчиво считывает сообщение с мужниного мобильного телефона. Сбивчивого монолога на автоответчике достаточно, чтобы предъявить проштрафившемуся Бернару (Жерар Депардье) обвинение в измене. Супруг и не пытается отнекиваться, лениво пожимая плечами: всякое бывает. Обойдясь без семейных разборок, Катрин отправляется прямиком в публичный дом, где нанимает приглянувшуюся ей проститутку Мадлен (Эммануэль Беар), чтобы та, назвавшись Натали, соблазнила Бернара. Отныне Мадлен-Натали обязана регулярно докладывать об интимных пристрастиях неверного. Девушка регулярно поставляет отчеты до той поры, пока не выясняется, что она несла полную чушь. Муж так и не клюнул на наживку, зато между женщинами возникает странное подобие романа.

Бальзаковец Ромер в свои лучшие годы превратил бы подобный сюжет в бесконечную череду напряженных ночных разговоров, разреженных одинокими прогулками по черно-белому Парижу. Женская нервозность выражалась бы в истеричном спотыкании французской речи, порывистости жестов и бессмысленности поступков. Трюффо довел бы ситуацию до абсурда. Супруги бросались бы диванными матрасами, следили друг за другом из-за прикрытых занавесок и импульсивно целовались в знак примирения. Годар бы раскрутил детективную подоплеку сюжета. Хаотичные перемещения по городу, внеплановые встречи в гостиницах -- все напоминало бы тайный сговор, в сути которого никому не суждено разобраться.

Французский кинематограф -- самый изворотливый в мире по части доказательства теоремы о «равнобедренности» любовного треугольника. Со времен «новой волны» французы сконструировали целые лабиринты сюжетных ходов-выходов из банальной, как сама жизнь, ситуации.

Статная Ардан, с достоинством демонстрирующая зрелую сексуальность женского ума, идеально подходит для роли разумной супруги, задавшейся целью положить своего благоневерного на обе лопатки. Роль продвинутой проститутки, «спортсменки, комсомолки, отличницы», вполне укладывается в рамки традиционного для Беар амплуа истинной «французской женщины». И кто, как не месье «простодушное недоумение» Депардье, достоин участи одураченного двумя тетками супруга.

Режиссер Анн Фонтейн, главным достижением которой стала лента «Сухая чистка», получившая в Венеции приз за сценарий, не долго мучилась проблемой кастинга. Фонтейн пошла проторенной голливудской тропой, отдав главные роли трем иконам французского кинематографа. Между набором стандартных актерских приспособлений и ролью не возникает ни единого зазора, порождающего напряжение. Роль сидит на звезде идеально, как костюмчик от Шанель. Поднять кино над категорией товарности в подобном случае может только так же идеально скроенный сценарий.

Сюжетные линии «Натали», напротив, намечены таким тонким пунктиром, что подразумевают вольность актерской и режиссерской интерпретаций. Продемонстрируй Ардан на экране чуть больше страсти, и история вполне могла обернуться феминистической лесбийской мелодрамой с трагическим финалом. Возможны и другие варианты: Беар прикрывает свой роскошный силикон, и сюжет вытягивается за счет психологизма.

Сослагательное наклонение -- все, что остается утомленному двумя часами бессмысленных коллизий зрителю. Настроившись на изобретательную французскую драму, он получает пресную историю о кризисе среднего возраста с вымученным хеппи-эндом. Обман негодницы Натали становится очевиден к середине картины каждому идиоту, не страдающему от перенасыщенности серого вещества в организме. Дальше сюжет буксует, а режиссер не проявляет ни капли фантазии. Герои мечутся по Парижу, путаясь в эмоциях и показаниях. Все потеют только для того, чтобы в финале, убедившись в чистоте помыслов, супруги облобызали друг друга и отправились на прогулку по набережной Сены. Добро если бы под ними проломился пресловутый Pоnt-Neuf.