Оглушив зрителей пронзительными «Бременскими музыкантами» и тут же утешив простой, но внятной сказкой про «Президента и его внучку», российский конкурс «Кинотавра» озадачил артхаусными «Любовью и другими кошмарами». Эту картину снял Андрей Некрасов, сорокалетний режиссер, учившийся в ЛГИТМИКе, а после закончивший Высшие режиссерские курсы в Англии, снявший несколько документальных картин для ВВС, а также фильм «Сильна как смерть любовь».

Новая работа Некрасова, в которой сказались традиции обеих киношкол, неожиданно вызвала довольно сильные эмоции, хотя смотреть ее было одним скучно, другим -- противно, зато, как оказалось, третьим -- интересно.

Сюжет, как и принято в настоящем артхаусном кино, довольно запутан. Главный герой, человек, глядящий в камеру (сам он, вернее, его голая спина и зад на экране появляется только однажды), придумывает новый бизнес по переводу в цифровое изображение снов. И то ли во сне, то ли наяву сближается с девушкой-киллером по имени Люба. Девушку играет жена режиссера, актриса Ольга Конская, являющаяся также и продюсером картины. Играет, себя не щадя, абсолютно безжалостно, почти патологически откровенно, вызывая брезгливость и уважение одновременно. В фильме есть несколько сцен лесбийской любви, аборт с демонстрацией вырезанного плода, пара мастурбаций. Много чисто питерской чернухи: сцены с алкоголичками в распивочной, в женской тюрьме, сумасшедшем доме, трупы чеченских детей и российских солдат, а также обилие литературных банальностей, стихов, песен и философских сентенций, принадлежащих то ли герою-неудачнику, то ли самому удачливому автору.

Надо отдать должное режиссеру: снимать он умеет, фактуру кино чувствует, понимает смысл освещения и монтажа. Шутит порой смешно. Опережает критические замечания прямой апелляцией к критикующим. Однако, на мой взгляд, есть у него существенный недостаток, сближающий этого, безусловно, культурного и рефлектирующего автора с абсолютно беспомощным в качестве режиссера Александром Абдуловым и его «Бременскими музыкантами». Это отсутствие творческой самостоятельности. То есть оба они имеют представление об ожиданиях публики (естественно, ориентируются они на совершенно разные референтные группы) и исходя из этих ожиданий конструируют свои картины. Поэтому в результате кино получается чрезвычайно вторичным, напоминающим множество прежде виденных картин и лишенным дыхания, которое необходимо для того, чтобы гомункулус превратился в живое существо.

Подобное следование за сконструированными потребностями публики более-менее проходит в жанровом кино, которое, как фольклор, шире любой индивидуальности. В авторском кино, на которое претендует Андрей Некрасов, оно в качестве основного стимула совершенно не допустимо.

К счастью, вчера заскучавшей фестивальной публике показали и настоящий авторский фильм -- «Второстепенных людей» Киры Муратовой. О том, как приняли это замечательное кино на «Кинотавре», читайте в завтрашнем номере.