Удовольствие от представленной в ГМИИ имени А.С. Пушкина выставки новых поступлений западноевропейской графики можно сравнить с чтением стишка Самуила Маршака «Почта». Помните, там письмо путешествовало за писателем Борисом Житковым по всему свету? Началось все с ленинградской квартиры... «Заказное для Житкова? // Извините, нет такого: // В Лондон вылетел вчера // В семь четырнадцать утра!» Письмо полетело за ним в Лондон. Там его безрезультатно пытался вручить Житкову мистер Смит, «в почтовой синей кепке, а сам он вроде щепки». Умчавшись за Житковым в Бразилию, письмо попало к дону Базилио, почтальону, который с чистой совестью отослал письмо обратно в Ленинград, вослед вернувшемуся Житкову.

С детства стишок этот возымел на меня действие гипнотическое. Интуитивно я предчувствовал, что месседж стишка не только в здравице «честным почтальонам, утомленным, запыленным... с толстой сумкой на ремне», но и в той волшебной метаморфозе, когда из ничего возникает нечто, когда сама жизнь становится художником и обыденное превращается в артефакт. Сегодня маршаковское письмо уже классифицируется в качестве найденного объекта Contemporary Art. Ну очень интересно и соблазнительно, остранившись от содержания письма (у Маршака, кстати, о нем ни слова), медитировать по поводу того, как выглядел вернувшийся из кругосветного путешествия конверт. Любоваться в мыслях вмятинами бумаги, чернильными разводами почтовых штампов, коллажем из разноцветных марочек, иноязычных надписей и пометок. Описанная в стихотворении история оказывается продвинутой художественной акцией.

Похожий непреднамеренный восторг испытываешь на выставке новых поступлений ГМИИ. Внимание фокусируется не только на достойных рисунках и гравюрах XVI--XX веков, приобретенных музеем за последние годы, но и на виртуальном (а в некоторых случаях вполне реальном) коллаже из имен, дат, ремарок и примечаний, что «упаковывает» каждый лист коллекции в своеобразный событийный конвертик. Вот смотрим на стену. Рисунок пером -- пышнотелая обнаженная дама на постаменте. Между ног дельфин. Хвостик дельфина служит даме фиговым листочком. Внизу надпись по-латыни: ANDROMEDA. Справа от постамента цифра 1. Циферка -- оставленный на листе след чудесной истории, интересной не менее чем сама картинка. Кураторы экспозиции Марина Майская и Галина Кислых рассказали эту историю. Значок «1» свидетельствует о том, что лист входил в серию рисунков знаменитого венецианского живописца Джованни Баттисты Тьеполо, которая в XVIII веке находилась в собрании известного венецианского интеллектуала графа Франческо Альгаротти (1712--1764). О существовании этой серии рисунков с изображением богов, богинь и мифологических персонажей упоминается в рукописном каталоге картин, рисунков и книг Альгаротти под №5 («30 статуй, написанных акварелью»). Каталог был найден дочерью графа после его смерти и опубликован в 1780 году. Московская Андромеда -- первая в серии. Кроме нее удалось отыскать еще 18 рисунков, хранящихся в разных общественных и частных собраниях. Серия, возможно, была подарена Тьеполо графу в 1743--1744 годах. В собрание ГМИИ лист вошел в 1999 году вместе с небольшой коллекцией западноевропейских рисунков, приобретенной у К.М. Петрова-Полярного из Санкт-Петербурга.

А вот еще сюжетец, достойный кисти Айвазовского и слова Маршака. В зале висит отличная футуристическая работа Робера Делоне «Команда из Кардиффа». Но едва ли не больше чем сама акварель с симультанными цветовыми всполохами внимание привлечет ее провенанс (история-биография). В 1920-е годы лист был подарен художником жившему в Париже Маяковскому. В 1930 году поэт в свою очередь подарил композицию В.Н. Араловой, ставшей со временем известным художником театра и кино, а в ту пору работавшей в театре Мейерхольда, московской красавице и будущей матери негритенка Джима Паттерсона, снявшегося в 1936 году в фильме «Цирк» режиссера Александрова. Из собрания Араловой-Паттерсон лист и был приобретен музеем в 1995 году.

Почти каждый экспонат выставки «уклеен» такими вот чудесными историями. Выходит, подобно маршаковскому письмецу новая экспозиция ГМИИ -- проект вполне себе концептуальный, реплика на тему «тексты о текстах».