«Звезду» (№5) открывает большая подборка «Из стихов последнего года» Виктора Кривулина (1944--2001), а закрывает статья Андрея Арьева о безвременно ушедшем поэте. «Слово Виктора Кривулина -- на самом деле прощальное слово, открывающее в нашей извечной обители скорбей и печалей неведомые лирические горизонты. Чем решительнее поэт сокрушался о своем отечестве, тем сердечнее представлял: то колющий то режущий уют/ то зрелище при свете самопальном/ стекла и музыки -- там русские поют/ на языке своем прощальном...»

Впервые полностью публикуется трагифарс Иосифа Бродского «Демократия!». В 1990 году «Континент» напечатал лишь первый акт -- о том, как в некой обобщенной «подсоветской» стране по приказу из Москвы вводилась эта самая демократия. Второй акт -- о результатах случившейся операции. «Из всех животных человек самое опасное. Особенно при демократии, потому что она [...] граничит с зоологией. Инстинкты, понимаешь, при тирании в человеке дремавшие, просыпаются... При демократии от него даже хищникам достается, даже леопардам...»

Завершается публикация мемуарной книги Джорджа Оруэлла «Фунты лиха в Париже и Лондоне». Впервые на русский переведено «Жизнеописание доктора Джона Донна, покойного настоятеля собора св. Павла в Лондоне», написанное Айзеком Уолтоном, близким другом великого английского поэта-метафизика для посмертного издания его сочинений в 1655 году.

Редкое и неизменное напряжение мысли организует переписку писателя Юрия Домбровского и выдающегося филолога и историка Якова Лурье: речь здесь идет о русских средневековых ересях, раннем христианстве, антисемитизме, революции, тайной полиции -- то есть о главных сюжетах прозы Домбровского и научных штудий Лурье.

«Дружба народов» (№5) радует рассказами Эргали Гера «Глухой музыкант, слепые менты, бухие писаки...» (московское лето 1980 -- олимпийского -- года; разом экстравагантное и заурядное приключение автора и Еремы, т.е. поэта Александра Еременко) и Константина Плешакова «Ведьма» (рассказчик попадает на заброшенный хутор в Литве, где становится свидетелем таинственных событий с долгой предысторией). Рассказы ясные, элегантные, с тонким юмором -- и без претензий.

Роман екатеринбургского прозаика Валерия Исхакова "Читатель Чехова", напротив, вещь достаточно амбициозная. Это хорошо сделанная постмодернистская проза о взаимопревращениях словесности и реальности. Читатель обречен на блуждание меж трех текстов -- собственно повествования и двух вставных опусов, прихотливо соотнесенных друг с другом. Наряду с Чеховым стоит держать в памяти классические романы Александра Дюма. Временами автор, кажется, и сам запутывается в своих хитросплетениях, игре времен, снов, вымыслов и домыслов. Выручает изящество слога, самоирония и чувство подлинной любви к литературе -- прошлой, настоящей и будущей. Открывают роман два эпиграфа: "Только для читателей!" и "Министерство культуры предупреждает: чтение опасно для вашего здоровья!" Ну да, Минздрав уж сколько лет предупреждает, а мы знай себе курим. И читаем. Несколько раз на протяжении исхаковского романа звучит "роковая" фраза: "Читатель Чехова исчез". Явная дезинформация. Как заметил по сходному поводу наш президент: "Не дождетесь!"

Весьма интересна статья Сергея Филатова и Романа Лункина «Другая Святая Русь. Духовный опыт возрождения Русского Севера». Исследованию предпослано трогательное посвящение -- "светлой памяти Марфы Борецкой" (последней посадницы вольного Великого Новгорода). В постскриптуме приведено суждение "одного из самых уважаемых и просвещенных священников Новгорода" о первом варианте исследования: "Все, что вы описали, -- лишь первые, слабые ростки. Ваша статья, наверное, будет соответствовать реальности лет через двадцать, если все будет идти, как идет".

В "Знамени" (№5) обратим внимание на рассказы питерца Николая Кононова (автора прошумевшего в прошлом году романа "Похороны кузнечика"), стихи Юрия Арабова и Дмитрия Александровича Пригова (его попробуй-ка обойди; хотя, по-моему, такая же тощища, как всегда). Мне же главным поэтическим событием (думаю, не только журнального номера и этого месяца) представляется подборка Михаила Айзенберга "Тайные рычаги": Мелкий дождик ходит тихо,/ как индейский проводник./ Вот крапива, вот гречиха./ Кто садовник? Я грибник. // Елей пасмурная хвоя,/ их драконья чешуя./ Но не вижу ничего я./ Ничего не слышу я. // Только слышу -- тоньше вздоха/ ветер ходит надо мной,/ да шумит ольха-елоха/ далеко за тишиной. // С неба ровно-голубого,/ из недавнего угла/ для живущего любого/ изготовлена стрела. // Кто успеет уклониться/ лет ее признав едва?/ Вот невидимая птица/ и поет, как тетива.

Позиция "несущей прозы" отведена "роману" (40 журнальных страниц) Марины Москвиной "Мусорная корзина для алмазной сутры". Очень интеллигентная смесь из Виктора Пелевина, Владимира Шарова и прочих кассовых мудрецов. Игровая ностальгия по советчине, игровая сентиментальность, игровой буддизм. "Вот вам россыпь историй про моих стариков. Повторяю, что это были люди выдающихся способностей, даже не люди, а переходные существа между человеком и богом, лишенные определенных внешних признаков, без корней, без истоков, без прибежища, без опоры, но они, полные жизни, зримые, подобные Луне, отражались в тысяче рек -- во всей своей силе и чистоте". Хотите верьте, хотите нет. Простодушный (при установке на некоторый изыск и многочисленных цитатах из Бродского) рассказ Ирины Кудесовой "Циники. История любви", по-моему, живее и занимательнее.

"Здравствуй, мама! Вспомнил, что ты спрашивала, как по-английски "кавун". Очень забавно: "water-melon". Звучит так: "вотер-мэлон". А значит: "вода-дыня", то есть, наверное, "дыня, в которой больше воды, чем дыни"! А это правда, ведь арбуз на 98% состоит из воды! Целую! Толя". Это одно из писем, что слал своей матери из Лондона писатель Анатолий Кузнецов (автор документального романа "Бабий Яр" в 1969 году стал невозвращенцем). Письма публикуются сыном Кузнецова -- Алексеем (ему самому переписываться с отцом не позволили, да и о переписке бабушки мальчик не знал). Короткие, вроде бы "легкомысленные", "бытовые", "туристские" письма отца перемежаются рассказами сына о семье, о жизни бабушки, о судьбе этих самых писем. Никакого пафоса и надрыва. Грусть приходит сама собой. "Ездили мы на самую крайнюю точку Англии на западе, выходящую на Атлантический океан. Ехали целый день, почти 500 км, и ночью уже доехали до конца дороги. Дальше были вот эти скалы, что на открытке, -- и океан. Древним обитателям Англии казалось, что тут земля кончается, и они назвали этот мыс "Ландс Энд" -- "Конец Земли". Так что мы побывали на конце земли!" Последний комментарий сына: "Меня иногда спрашивают: был ли он счастлив в годы эмиграции? Да откуда же мне знать! А как только пытаешься анализировать, вычислять -- получается какая-то чепуха. В самом деле: человек познал свободу, любовь, построил дом, путешествовал, наслаждался миром, покоем и любимой работой. А дальше -- только три даты. В мае 1979 года у него родилась дочь. В июне 1979 года он умер. В августе 1979 года ему бы исполнилось 50 лет. Вот такое счастье русского писателя..."

Как и ожидалось, очень интересны записи Лидии Чуковской о ее близкой подруге, замечательном редакторе и писательнице-сказочнице Тамаре Григорьевне Габбе (1903--1960). В "конференц-зале" обсуждается вопрос "Какой быть армии России" (депутат Думы Алексей Арбатов, писатель Борис Васильев, академик Юрий Рыжов, директор Института политического и военного анализа Александр Шаравин). Достойна внимания статья Александра Храмчихина "В России партий нет, но завтра они должны появиться". Михаил Эпштейн излагает свои воззрения на необыкновенно светлое будущее человечества в сочинении под названием "Debut de siecle, или От пост- к прото-. Манифест нового века". Если это пародия на футурологические трактаты, то безусловно очень удачная.