Московский международный кинофестиваль, несмотря на поистине огромный объем зарубежного кино и то, что почти все берлинские, каннские и венецианские хиты прошедшего года на нем были показаны, до сих пор в гораздо большей степени московский, чем международный. И дело не только в том, что на показы российских фильмов собираются толпы народа, а на зарубежные -- помимо самых известных -- ходят немногие. И даже не потому, что приезжает сравнительно мало зарубежных гостей -- не звезд, а тех, кто интересуется кино: шансов открыть в Москве (помимо собственно российских фильмов) что-то, претендующее на событие, значимое для международного сообщества, практически нет.

Правда, приехавший в Москву на презентацию фильма «Отель «Венера», участвующего в программе «Перспективы», актер, певец и самый знаменитый поп-идол Японии Кусанаги Цуеси сказал на пресс-конференции, что для него это первый международный фестиваль такого высокого уровня и он счастлив от возможности в нем участвовать. И можно помечтать о том, что раз для азиатского региона Москва тоже запад, а слабое знание о российской культуре не отменяет традиционного к ней уважения, у Московского фестиваля есть шанс стать местом встречи Азии и Европы, предоставив плацдарм для взаимного продвижения их кинематографий. Тем более что в конкурсной программе этого года есть несколько интересных картин из Японии, Гонконга, Таиланда и Кореи, хотя и не такой яркости, как прошлогодняя «Спасти зеленую планету». Но похоже, что, несмотря на постоянные разговоры о евразийстве, российское общество на самом деле к Востоку прискорбно равнодушно, куда более интересуясь только самим собой. В гораздо большей степени, чем Европа, вынужденная осваивать и постигать чужие культуры, Россия демонстрирует чрезвычайную замкнутость -- и это та основная причина, по которой ММКФ остается фактом глубоко внутренней культурной жизни.

Создалось ощущение, что на этот раз именно российские фильмы стали основным событием конкурсной программы. Их было пять: в основном конкурсе показали «Своих» Дмитрия Месхиева, «Время жатвы» Марины Разбежкиной и «Папу» Владимира Машкова. В «Перспективах» было «Русское» Александра Велединского и «Оккупация. Мистерии» Андрея Кудиненко, фильм вообще-то белорусский, но с российской широтой, а также в связи с проблематикой и языком (герои говорят в основном по-русски) его причислили к российскому кино. По этим же причинам российским можно посчитать и азербайджанскую «Национальную бомбу», тем более что она частично снята на российские деньги, и тогда фильмов станет шесть, что делает русский акцент фестиваля еще более заметным.

Качество этих фильмов совершенно различно, что опять же свидетельствует о состоянии отечественного кинематографа -- ему самому не очень ясно, каким путем он пойдет. Фильм «Папа» демонстрирует удачный пример следования традициям зрительского советского кино: в нем обильно цитируются -- подозреваю, что неосознанно, -- кадры из старых фильмов. Он визуально и содержательно повторяет самые расхожие и по-прежнему действенные приемы. Во всяком случае многие, особенно пожилые зрители, были им искренне растроганны. У молодого поколения история про то, как еврейский папа в 1929 году мечтает, чтобы его сын играл на скрипке в Большом зале Консерватории, не вызвала такого энтузиазма. Видимо, потому, что у них нет такого опыта поглощения искусства советского производства, на общих местах которого и построен этот фильм. А привычка к этим сюжетным схемам, этим приемам, этому большому стилю очень важна для фильма, со всей искренностью и силой своего могучего темперамента снятого, спродюсированного и сыгранного Владимиром Машковым. И вполне справедливо, что именно ему достался приз зрительских симпатий фестиваля.

Картина «Время жатвы» Марины Разбежкиной тоже не объединила публику. У нее оказалось много как поклонников, так и противников. Ее упрекали во вторичности, подражании Тарковскому. Мне она показалась слишком затянутой -- идет всего час, но могла бы быть сокращена до сорока минут, что помогло бы избежать повторов, обойтись без части закадрового текста. Однако ее парадоксальная история представляется оригинальной: действие происходит в чувашской деревне в пятидесятые годы. Комбайнерке Тосе, занявшей первое место в соцсоревновании, вместо заветного отреза ситца вручают переходящее Красное знамя, и женщина теряет покой -- мыши грызут знамя, Тося его постоянно штопает, а чтобы не узнали о том, что не смогла сберечь ценный приз, изо всех сил каждый год борется за первое место. Лицо актрисы Людмилы Моторной, снятое во время этой битвы Тоси за урожай, -- нечеловечески скошенное, с поджатыми губами и ведьминской страстью горящими глазами -- не уходит из памяти. Так же как и странная сцена камлания: под сухим деревом на фоне обезумевшего неба страшным голосом воет Тося-комбайнерка, призывая духов в помощь своему спившемуся и помирающему мужу-инвалиду. Его, кстати, играет непрофессиональный актер -- Вячеслав Батраков, безногий портной, найденный Разбежкиной в одном из чувашских поселков, -- и это прекрасная актерская работа, один из самых запоминающихся мужских образов в новом кино. Именно этот фильм удостоился приза ФИПРЕССИ -- жюри, собравшего интернациональную команду критиков, знающих толк в фестивальной конъюнктуре, а также диплома жюри российской критики.

О «Своих» Месхиева наша газета уже писала. Именно эта картина стала своего рода фаворитом программы, примирив разные вкусы, угодив одним занимательным сюжетом и легкостью повествования, другим -- отличными актерскими работами, в первую очередь Богдана Ступки и Натальи Сурковой, третьим -- разрушением стереотипов в изображении войны. «Своих» отметило жюри киноклубов и российские критики.

Снятый на видео и запрещенный Лукашенко к показу перед празднованием 60-летия Победы фильм «Оккупация. Мистерии» оказался продолжением темы -- в нем речь идет о поведении жителей Западной Белоруссии во время войны, когда одни оказались полицаями, другие -- партизанами, и те и другие не по своей воле. Фильм рассказывает три новеллы, сложно выстраивая повествование, в котором причина поступка раскрывается после того, как мы видели следствие. Режиссер хочет придать действию масштаб и вневременную мифологическую основу, предваряя каждую историю библейскими цитатами, что выглядит несколько претенциозно, но, впрочем, дебютная работа запоминается несколькими по-настоящему изобретательными и нетрадиционными сюжетными поворотами.

«Русское» вызвало интерес прежде всего тем, что это экранизация произведений Лимонова. И опять же, фильм вызвал самые разноречивые отклики. Многозначное название всего лишь является повторением названия сборника ранних стихотворений Лимонова, и история подростка-поэта занимает авторов фильма гораздо больше, чем дальнейшая судьба вождя национал-большевизма. В фильме есть несколько отличных эпизодов, прекрасно играет Андрей Чадов, брат уже известного актера Алексея Чадова, но в целом картина не слишком оригинальна, слишком большое место занимает опись примет Харькова конца 50-х, его люмпенизированного населения, убогого быта, а в целом ему не хватает энергии, отличавшей, кстати, произведения автора первоисточника.

Много уже говорилось и писалось о том, что светская жизнь Московского фестиваля -- его приемы, вечеринки, приезды звезд -- живет отдельно от собственно кинопрограммы. Мировые кинозвезды не посещают Москву в связи с участием их фильмов в конкурсной программе, да и знает широкая публика у нас в России в основном голливудских знаменитостей. Пока оселок, на котором сойдутся интересы российской желтой прессы, центральных телеканалов и суть фестиваля, то есть кинематографа как такового, так и не найден. И очень вероятно, что как раз кино России и других стран бывшего Советского Союза -- кстати, то, что вчера президент Путин, выбирая между фестивалями, предпочел обществу Мэрил Стрип и Изабель Аджани компанию Кучмы и Лукашенко, -- говорит в пользу этого решения.