Великий драматург Сэмюэл Бэкетт, основатель театра абсурда, как-то сказал, что в Советском Союзе театр абсурда невозможен, потому что сама жизнь -- абсурд. В России на минувшей неделе в жанре театра абсурда активно поработали силовые ведомства. В результате страна получила условную военную победу и безусловное военное и политическое поражение.

Министерство обороны на Дальнем Востоке организовало самые масштабные за всю постсоветскую историю военные учения. Как раз в то самое время, когда на Камчатке морские пехотинцы, спецназ и прочие бравые парни успешно обезвредили полторы сотни воображаемых террористов, по "легенде" незнамо зачем напавших на этот заповедный край, совершенно реальные террористы успешно возвращались домой с горами похищенного оружия (военные говорят: набрали на полк) после нападения на Ингушетию.

Условные потери в ходе победного сражения с условным противником на Камчатке военные не разглашают. Реальные потери в ходе атаки безусловного противника на Ингушетию составили 98 человек убитыми, включая и.о. министра внутренних дел республики и двух прокурорских начальников.

Высокие военные чины объясняют место выбора учений разнообразием климатических условий и рельефа. Мол, на Дальнем Востоке и дождичек, и палящее солнце. И сопки, и равнина, и лес. Хотя климат и рельеф, в котором у нас действуют те противники, с которыми армии, равно как подразделениям МВД и ФСБ, приходится сталкиваться в реальной жизни, вполне известны. В общем, Чечня с Ингушетией не слишком большие территории. Их климат и рельеф за время десятилетней чеченской войны силовики уже должны были изучить вдоль и поперек. Даже простые обыватели выучили: зимой боевые действия идут с меньшей интенсивностью, весной и летом, по "зеленке" (то есть когда деревья стоят зеленые), вылазки боевиков становятся более частыми.

На Камчатке же шахиды отродясь не водились. Там по большому счету и взрывать нечего. Что касается складов с оружием, их даже взрывать не надо. Они у нас, на постсоветском пространстве, благополучно взрываются сами -- чаще всего от окурка, впопыхах брошенного расслабленным рядовым срочной службы. Поэтому попытки репетировать обезвреживание шахидов в краю сопок можно объяснить только желанием военных найти обширные незаселенные территории -- чтобы очередная ракета или снаряд, отклонившиеся от заданной траектории, невзначай не поразили кого-нибудь из мирных жителей. Как это было, например, на выставке вооружений в Нижнем Тагиле.

Что еще подкупает в наших силовиках, так это "нежная дружба", солидарность и взаимовыручка. Отвечая на вопрос о потерях в Ингушетии, министр обороны Сергей Иванов с плохо скрываемой полуулыбкой сообщил, что из погибших силовиков большинство относятся к МВД и ФСБ. Мол, не наши погибли -- ну и слава богу. А потом министр обороны (причем достаточно резонно) вообще высказался против использования армии в борьбе с террористами. Действительно, хотя терроризм в России и стал международным, все-таки чеченские боевики и действующие на Северном Кавказе иностранные наемники вроде как враг внутренний. А внутри страны в мирное время армию применять не принято. Бегать по горам и ловить боевиков -- формально прерогатива ФСБ и МВД. Тем более что мы и войну в Чечне войной не называем, предпочитая выражение "контртеррористическая операция".

Проблема в том, что взаимная неприязнь руководящего состава силовых структур к другим силовым ведомствам, равно как и желание переложить ответственность на другую "контору", лишают федеральную власть возможности эффективно действовать на Кавказе. Если добавить к этому очевидное недоверие федералов к местным силовикам и местному населению, а также отсутствие у представителей федеральных силовых структур внятной мотивации (как финансовой, так и идеологической) для их нахождения на Кавказе, становится абсолютно понятно, почему ловить террористов мы способны только на Камчатке. И только воображаемых.