Уполномоченный по правам человека в России Владимир ЛУКИН, занявший этот пост в феврале нынешнего года, в интервью корреспонденту газеты «Время новостей» Ксении ВЕРЕТЕННИКОВОЙ дал оценку последним событиям в политической жизни страны и ситуации с правами человека в России.

-- Владимир Петрович, за время вашего пребывания в должности уполномоченного по правам человека возникло несколько ситуаций, когда власть прямо ущемляла эти права или по крайней мере пыталась их ущемить, -- взять, к примеру, принятие Госдумой закона о митингах и шествиях или закона о референдуме. Ваше отношение к этой тенденции?

-- Наше отношение по обеим этим проблемам выражено в заявлениях. В обоих случаях мы реагировали. По поводу первоначальной редакции закона о митингах и демонстрациях заявление было критическим. Более того, мы направили в Думу свои поправки, многие из которых были учтены ко второму чтению. Сейчас закон в значительно большей степени соответствует Конституции. Что касается закона о референдуме... Если говорить о моей личной позиции, то я не большой любитель референдумов. В плебисцитах есть элементы демагогического свойства. Я не считаю, что это хорошая ситуация для страны, когда она будет втянута в референдную волну. Однако существует конституционное право на референдум, и его нельзя отнимать. Здесь очень тонкая грань: конституционное право, безусловно, должно реализовываться, но при наличии серьезных оснований для проведения референдума. Эти основания должны быть четко оговорены в законе.

-- Нынешняя редакция закона вас устраивает?

-- Нет. На мой взгляд, есть перегиб в сторону нарушения конституционного права граждан.

-- История с уголовным делом Дмитрия Аяцкова и приговор по делу Гусинского в Страсбургском суде, по-вашему, имеют отношение к праву как таковому или скорее к правам человека?

-- Я не знаком с материалами следствия. Уполномоченный по правам человека не может вмешиваться в судебные дела в период их протекания. Мы можем высказываться только до этого или после. Поэтому я отношусь к этим делам таким образом: если в результате справедливого и объективного суда обвинения будут полностью доказаны, то они правильные.

-- С Ходорковским та же ситуация?

-- Абсолютно. На днях начался суд над ним. Я желаю, чтобы это был объективный, справедливый и гуманный процесс. Пока на данном этапе судопроизводства я вмешиваться не могу.

-- В России есть политические заключенные?

-- Я не могу этого сказать. Для подобного утверждения нужны конкретные факты. Крутые заявления -- это по части уважаемой коллеги Новодворской. А подтвержденных фактов пока нет. Если поступят сведения о заключенных, которые находятся в тюрьме именно по политическим соображениям, мы обязательно примем такие дела к рассмотрению. Вот буквально на днях мы получили такое сообщение из Краснодара: один из правозащитников был незаконно арестован, потому что выдвигал обвинения и требовал завести уголовное дело против судей. Мы немедленно позвонили в Краснодар и запросили все материалы. Если обнаружится, что человека держат в тюрьме именно потому, что он вел себя неугодно властям, мы займемся этим делом. И тогда я скажу, что да, у нас есть политзаключенные.

-- Улучшились ли условия содержания заключенных тюрем после передачи системы исполнения наказания из МВД в Министерство юстиции?

-- К сожалению, пока у меня нет оснований говорить, что они сильно изменились в лучшую сторону. Проблемы остаются. Очень серьезные проблемы. Мы этим занимаемся.

-- Обычно вопрос упирается в сопротивление Главного управления исполнения наказаний. Как складываются ваши отношения с ГУИН?

-- Отношения неплохие, мы встречались несколько раз с руководством ГУИН и договорились о сотрудничестве. Это первые шаги, и пока рано говорить об их перспективности. Управление весьма настороженно относится к чужакам в своей вотчине. Когда мы проводим какие-либо конкретные расследования и указываем на конкретные нарушения, руководство ГУИН обижается.

-- Но нарушения исправляет?

-- Исправляет... Однако нужно больше доверия и сотрудничества. Без этого общая картина не изменится, так и будем водить этот хоровод: одни допускают нарушения, вторые их вскрывают, а третьи обличают вторых. Вот недавно один из руководителей ГУИН сказал, что некоторые правозащитники являются... чуть ли не агентами криминальных структур. Что называется, с больной головы на здоровую. Такие разборки только уводят от реальных проблем, которые в ГУИН существуют и решение которых уже невозможно дальше откладывать. Ни на день.