Все это уже было. И черно-белая кровь на черно-белом лице, и предсмертный вздох «Билл, это твой ребе...», и выстрел. И гильза уже падала к ногам, звеня и подпрыгивая. Дежа вю? День сурка? Флэшбэк фантомной боли? Не совсем. Ибо по экрану уже несется автомобиль с открытым верхом, а за рулем -- женщина со взглядом откровенным, как сталь клинка. Она сама объяснит, что к чему, пока ее ступня -- пожалуй, самая знаменитая из всех ступней мира -- давит на педаль газа.

«Я выглядела мертвой, верно? Но это не так. И не потому, что они плохо постарались, скажу я вам. На самом деле последняя пуля Билла отправила меня в кому -- кому, в которой я пролежала четыре года. А когда пришла в себя, то принялась за то, что киношные копирайтеры назвали «громокипящим неистовством отмщения». Я громокипела. И неистовствовала. И получила чертовское удовлетворение. Я перебила уйму народа, идя к цели, но теперь у меня остался только один-единственный. Тот, к которому я направляюсь прямо сейчас. И когда я прибуду к месту своего назначения, я собираюсь УБИТЬ БИЛЛА».

Сегодня в «Пушкинском» (а завтра еще в шестидесяти столичных кинозалах текущего репертуара) все окончательно встанет на свои места. Найдет свое логическое завершение одна из самых волнующих и невероятных киноисторий начала тысячелетия, прозвучит финальный аккорд жестокого романса о любви, способной убивать, и смерти, дарующей благодать и прощение. Начинать с него фестиваль - заявка, с одной стороны, лихая (тем более что на открытии будут присутствовать непосредственные виновники торжества -- Квентин Тарантино, продюсер Лоуренс Бендер, ответственный за разрезание фильма пополам, и сам Билл -- Дэвид Кэррадайн), а с другой -- едва ли не безнадежная, ибо после такого начала для многих заведомых конкурсных и внеконкурсных фаворитов в готовой разлететься на куски голове просто не останется места. Правда, уже сейчас понятно, что счастья для всех и даром все равно не получится и многие уйдут обиженными. Потому что во «второй части четвертого фильма...» изменилось решительно все. Больше не будет ярко-желтого спортивного костюма с черной продольной полосой, накрепко связанного в памяти с громокипящим неистовством -- его Невесте, видимо, пришлось попросту выбросить, ибо кровь якудзы не отстирывается. Не будет братских могил верещагинского масштаба, сакэ по утрам и бешеного рок-н-ролльного ритма. Под негромкие звуки «молчаливой флейты», что завораживали еще самого Брюса Ли, предстоит предельно серьезный разговор о самом главном, лишь изредка прерываемый вспышками вполне мотивированного насилия (куда же без них). Всем будет дано право на последнее слово -- и никто не откажется от возможности объясниться. Как не отказался от нее и сам Тарантино, сделавший, вне всякого сомнения, самый откровенный и заветный свой фильм. И если на первой части еще можно было, следуя заветам режиссера, бесноваться и орать от восторга (как он сам на заре туманной юности на фильмах про Шаолинь), то теперь имеет смысл оставить восторги на потом -- и просто внимательно послушать, о чем (и с какими интонациями) говорят все эти в привычном понимании не очень-то положительные, но очень красивые и безусловно мудрые люди, когда-то взявшие себе в качестве псевдонимов названия самых ядовитых в мире змей, и их заклинатель, чье имя в оригинале рифмуется со словом «убить» как хрестоматийные «кровь» с «любовью». Если с первой серией все стало понятно с первых же секунд, то выносить категорические вердикты (хотя бы и безусловно восторженные) в отношении второй как-то не с руки. Пусть сначала осядет взметнувшийся от автомобильных шин мексиканский песок, вымоется из-под ногтей кладбищенская земля с одинокой могилы Паолы Шульц, где чуть было не нашла свое вечное пристанище Невеста, и доиграет до конца финальная песня -- еще хотя бы один раз. Тогда можно будет и поговорить. А пока -- достаточно узнать, что главная героиня наконец-то получила назад свое настоящее имя. Теперь она больше не Черная Мамба. И не Невеста. И даже не Ума Турман.

Ее зовут Беатрикс. Беатрикс Киддо. И это прекрасно.

Подпись: В Москве Дэвид Кэррадайн и Квентин Тарантино будут вместе -- точно так же, как на съемочной площадке «Убить Билла» в Мексике