Двоевластию, царившему в российском военном ведомстве последние несколько лет, осталось меньше месяца: после принятия Госдумой 382 голосами против четырех крайне существенных поправок в шесть статей федерального закона «Об обороне» Генеральный штаб, по сути, утратил статус второго «центра силы». После утверждения решения думцев верхней палатой парламента, что должно произойти в двухнедельный срок, и утверждения президентом закон, «адаптированный» к современной российской политической жизни и персоналиям, обретет силу.

История борьбы за власть в военном ведомстве берет начало с конфликта бывшего главы Минобороны маршала Игоря Сергеева и начальника Генштаба генерала армии Анатолия Квашнина. Первый настаивал на преобладающем развитии стратегических ядерных сил (СЯС), свел их, по сути, под единое командование и активно лоббировал создание поста еще одного своего заместителя -- по СЯС. Второй всеми возможными и невозможными средствами берег и лелеял силы общего назначения, исповедуя принцип: победа приходит тогда, когда на землю врага ступает нога пехотинца. Отсюда многие невнятные и безрезультатные оргштатные преобразования, не говоря уже о потере четкого управления армией и флотом.

«Ковром» для борьбы титанов в погонах служил, как ни странно, закон «Об обороне», в котором было прописано: управление вооруженными силами осуществляет министр обороны через Генеральный штаб, «являющийся основным органом оперативного управления». То есть Генштаб, структурно входя в Минобороны, стоял с военным ведомством наравне. Анатолий Квашнин издавал свои директивы, которые порой шли вразрез с приказами министра, что, естественно, вносило сумятицу в войска. Однако существующее положение никак не вписывалось в административную реформу, которая предусматривает трехуровневую систему подчиненности: министерство -- служба -- агентство. Четвертого не дано.

В новом варианте закона «управление вооруженными силами осуществляет министр обороны через министерство обороны». Более того, если раньше президент утверждал положения и о Минобороны, и о Генштабе, то теперь только о Минобороны. Обязанности же Генштаба определит непосредственно министр обороны. Пока они не определены, поскольку ст. 14 закона, где были прописаны обязанности Генштаба, убрана вообще. Так или иначе, у Генштаба отберут несвойственные, по определению Сергея Иванова, функции, оставив стратегическое планирование, мобилизацию и боевую учебу, выявление на ранней стадии новых угроз и предложения по их нейтрализации. Словом, роль «мозга армии», с которого сорвали фуражку с высокой тульей, сведена до уровня одного из главных или центральных управлений Минобороны.

Казалось бы, восторжествовал главный принцип любой военной организации -- принцип единоначалия, единства военного управления. Однако вопросов осталось много. Как, на каких принципах создать этот только и делающий, что генерирующий идеи, Генштаб? Кто вместо Генштаба будет управлять более чем миллионными вооруженными силами? Возможно, бремя власти перейдет к главкомам и командующим родами войск. Сколько времени, сил и средств потребуется, чтобы создать этот аналог комитета начальников штабов, приживется ли он на российской почве и не останется ли армия на долгое время неуправляемой? Наконец, какой орган будет координировать российские силовые ведомства в угрожаемый период или в случае войны?

Кое-что проясняет еще одно новшество в законе. Если раньше вопросы действия вооруженных сил и других войск при введении военного либо чрезвычайного положения регламентировались конституционными и федеральными законами, то теперь еще и нормативными правовыми актами президента России. Это означает, что руководство силовым компонентом государства во «время «Ч» может взять на себя единолично Верховный главнокомандующий. Так что от былого двоевластия не останется и духу.